— Ох, и спала же я! —
сказала она и закашлялась. — Думала, что так и не проснусь никогда... А твой
компресс, видно, здорово помог! Дышать сразу легче стало.
Наконец, придя в себя, я
бросился ухаживать за своей Пятницей, не переставая на ходу мысленно
благодарить Господа, Его Матушку и Параскеву, и Георгия, и всех святых. Так как
именно Они, а не какие-то там компрессы да таблетки вернули мне Пашку живой и
здоровой, услышав мою убогую молитву, увидев боль моего сердца и горькие слезы
отчаяния...
— Паш, да что ты ешь эту
кашу?! Рыбки бы лучше съела, — предложил я. — Погоди, я тебя сейчас чаем попою!
У меня еще и варенье осталось, малиновое! Подогрею вот малость... А то ведь
кашка-то у меня получилась такая, какую, наверно, твоя бабушка варила для
хрюшки... — суетился я, пытаясь развести огонь в буржуйке.
— Ну что ты! Вкусно! —
возмутилась Пашка на полном серьезе.
А я уже чистил для нее
рыбку, клал сухарики, подставлял котелок с вареньем... Растопив печь
по-быстрому одними смольняками да старыми журналами, я водрузил на нее чайник.
— Жор, а мне, знаешь,
сон какой приснился! Будто меня окружали злые псы, ну, прямо, как там, в
поселке... Только они были крупнее, и все черные с горящими глазами! Я так
испугалась, думая, что они сейчас разорвут меня на части, и стала молиться. Псы
грозно рычали и лаяли, медленно надвигаясь на меня со всех сторон. Какие у них
были жуткие клыкастые пасти! Ужас! Но тут появился ты с горящей палкой в руках
и стал их отгонять. Собаки долго сопротивлялись, кидались на тебя, визжали,
выли, ревели, но ты не сдавался, затрачивая на поединок все свои силы. И в
конце концов, ты прогнал их всех! Потом разжег огромный костер. Поднялось такое
пламя! Вокруг стало так светло и жарко, что я быстро согрелась и успокоилась, и
мне стало гораздо лучше...
— Нет, Паш, это тебя
Господь спас, и все святые помогли!
— Да, конечно! —
согласилась Прасковья, принимая от меня кружку с горячим чаем. — Но ведь и ты
тоже постарался, правда?
Я неопределенно повел
плечами:
— Да что я могу? Не
знаю...
— Спасибо тебе, Жор, ты
боролся за меня до последнего! Как и в той реке... Ты — настоящий Победоносец!
Отстоял свою Пятницу в битве со страшным драконом — болезнью...
— Правда?! — спросил я,
краснея, и почувствовал, как сладостно забилось мое сердце: ведь еще никто не
награждал меня таким званием!
Поев, Пашка снова
закашлялась и, почувствовав сильную слабость и головокружение, приняла
последние таблетки и прилегла на лежанку. Я укутал ее и сказал:
