Человек, спавший в гамаке, лениво приоткрыл один глаз. Я демонстративно вздохнула, давая понять, что устала, и показала на сияющее над головой солнце. Вдруг он предложит мне стаканчик воды? Потом я испробовала свой блестящий португальский:
— Является дом мой. Я войти?
Человек в гамаке подскочил с энтузиазмом, которого я не ждала, и устремился к воротам:
— Да, входите. Входите!
Я было задалась вопросом, не зарубит ли он меня топором, но, решив, что сейчас чересчур жарко, чтобы кого-то убивать, а тем более энергично махать топором, проследовала за ним.
О своей храбрости (или Кьяриной, ну да все равно) мне не пришлось пожалеть. Длительная экскурсия по Каса Амарела — я будто листала страницы роскошного подарочного издания — развернула передо мной великолепные интерьеры ар-нуво рубежа девятнадцатого и двадцатого веков в удивительном смешанном стиле бразильских тропиков и французского maison,[24] с отголосками китайского влияния династии Мин. Может показаться, что это звучит чересчур напыщенно, но, смею уверить, я ничуть не преувеличиваю. Дом и впрямь был потрясающим, это был не просто вылизанный городской модерн, а нечто большее.
Но все по порядку. Человек, дремавший в гамаке, оказался звездой бразильских мыльных опер, звали его Паулу; со временем я узнала, что сниматься он начал, чтобы избежать помещения в психиатрическую лечебницу. Он торопливо провел меня по длинному вестибюлю, выложенному французскими изразцами, а потом в одну из трех необъятных гостиных, образующих первый этаж.
Полотна в стиле Руссо, изображающие красочных туканов и бразильских попугаев в ядовито-зеленых зарослях, спорили с шезлонгом из зебровой шкуры, а бразильские полки резного дерева гнулись под тяжестью бронзовых религиозных скульптур, ваз эпохи Мин, пепельниц из выдувного стекла. В середине комнаты стоял круглый кофейный столик, усыпанный лепестками роз и уставленный свечами. Из окон со ставнями-витражами были видны крутой склон и запущенный сад за домом. По саду весело носился ротвейлер ростом с теленка — любимец Паулу по имени Торре. На гигантском манговом дереве висели качели на двоих.
В другой комнате обнаружился гигантский круглый стол, сервированный золотыми тарелками и медными кубками. Стены были украшены натюрмортами с изображением роскошных спелых фруктов — тронь, и они лопнут, — в каждом углу стояли каменные вазоны с зелеными растениями. Последняя комната на первом этаже была декорирована в стиле имперской Португалии: два ярко-синих кресла-трона, конторка красного дерева (за которой никто не работал), множество барочных серебряных статуэток восемнадцатого века, большая гравюра Дебре с изображением короля Жуана VI и белая скамеечка для коленопреклонений — явно для невольника, который будет растирать мне ноги.
