— А где ты собираешься жить тут, в Рио? — спросил он.
— Я не собираюсь жить в Рио.
— О! — изумился он. — Почему?
— Потому что живу в Австралии. — Я пожала плечами, и мы оба замолчали.
Когда добрались до Лапы, гид искоса взглянул на меня:
— Ну, не знаю, как все сложится, но учти, до Санта-Терезы мне будет далековато мотаться, когда ты станешь моей девушкой. — Он заржал с таким видом, как будто и сам не верил в то, что сказал.
Припарковав машину в Лапе, гид бросил один бумажный реал босому парню на стоянке, и мы пешком отправились к бару. Стены дома были покрыты облупившейся ярко-красной краской, сверху залихватски-косо была нахлобучена вывеска с надписью «Та’ На’ Руа» и изображением жонглирующего клоуна. Снаружи кучковались обтрепанного вида хиппи, увешанные украшениями из семян и кожи; они пили и курили траву. Внутри чернокожая красавица в панковском рванье и с косами по пояс листала журнал, лежащий на барной стойке.
В глубине тускло освещенного помещения группа Кьяры проводила тренировку по капоэйре. Я впервые увидела, что это такое. До тех пор мне было известно, что капоэйра — это некий гибрид африканских и бразильских единоборств, затягивающий людей не хуже евангелистского культа, игра-борьба-танец — очень трудно подобрать точное определение. Вот человек пьет мате в местной забегаловке, а через неделю вдруг исчезает, чтобы вновь появиться спустя несколько месяцев — но теперь он весь в белом, с бубном и разговаривает иными музыкальными языками.
Перед сценой в «Та’ На’ Руа» кружком стояли люди (Кьяра в их числе). В центре круга находились двое. Капоэйра была в разгаре. Игрок постарше, крепкий, в маленькой черной остроконечной шапочке, нагнулся и поднырнул под ногу спортивного парня, одетого только в белые брюки. Мы с экскурсоводом пробрались поближе, и Кьяра скользнула по нам быстрым взглядом. Я только собралась улыбнуться ей, а она уже отвернулась к сцене.
От молодого капоэйриста нельзя было глаз оторвать. Парень двигался, как заправский акробат: раскачивался, припадал к полу. Движения точные, выверенные, стройное гибкое тело то изгибается, то натягивается струной, подчиняясь ритму трех барабанов. Легко, играючи он перекатился на руки — ноги взвились в воздух, — на миг замер в полной неподвижности, как раздвоенное дерево, затем одна нога, согнувшись, устремилась вниз. Зал ахнул, когда колено парня оказалось у самого виска старшего игрока, но колено тут же отдернулось, словно парень просто напоминал собравшимся, кто ведет игру. Зрители с облегчением выдохнули, а мой знакомый гид оглянулся и обвел глазами публику.
