Но уезжать из-за этого, конечно, не стоило. Гришин отец, если разобраться, тоже неправ. Весной Гриша высадил в их окне стекло, но мать не сказала ему ни слова. Залепила дыру бумагой — и все... Нет, как ни крути, как ни верти, а Ванята тут ни при чем. Он лишь косвенное приложение к тому, что случилось в жизни матери.
Зря мать хитрит и скрывает что-то от Ваняты. До сих пор секретов у них не было. Все по правде, по-честному. А дед Егорышев верно говорит: шила в мешке не утаишь. Правда все равно когда-нибудь вылезет наружу. Пасечник не желал Ваняте зла. Об этом даже думать нечего. Егорышев и Ванята — давние друзья. Ванята приходил в сад к пасечнику, лакомился сотовым медом, в котором застряли крылышки пчел, терпеливо слушал его рассказы. Пасечнику не хотелось терять ценного собеседника. Он Ваняте намекал, что теперь развелись такие люди, которые сами лезут вперед с разговорами, а слушать и вникать не умеют.
Что же, в конце концов, получилось у матери — поссорилась с доярками, отругал ни за что ни про что председатель колхоза? Председатель был человек крутой, горячий и, как давно заметил Ванята, несправедливый. Однажды от него досталось и Ваняте...
Не зная беды, Ванята шел с рыбалки. На кукане болтались липкие пескари и живучие полосатые окуни. Председатель увидел Ваняту, перешел через дорогу и без всяких предисловий спросил:
— Ты лодку зачем потопил? Говори!
Сказал «говори», а сам даже рта не дал раскрыть, сыпал без передышки вопросами — зачем, почему, до каких пор?
Лодку, на которой переправлялись косари, Ванята не трогал. Даже не подходил к ней. Он рыбачил с берега. Другое дело — Гриша Самохин. Станет в лодку, упрется ногами в борта и давай раскачивать. Только рыбу Ванятину распугает. За все Гришины проделки влетало почему-то Ваняте.
Грустные размышления Ваняты прервал шум мотоцикла. В селе на мотоцикле гоняли только двое — председатель и счетовод. Между прочим, председатель задавил в прошлом году петуха Пузыревых. Петух, правда, был дурак, сам лез, куда его не просили, но факт остается фактом.
Ванята поглядел вдоль улицы и узнал председателя. Он мчал по дороге на полном газу. Пыль клубилась сзади пышным серым облаком. К плетням, размахивая куцыми крыльями, шарахались куры; с немым упреком смотрели вслед мотоциклу горбоносые рассудительные гуси.
Мотоцикл сделал по улице крутой вираж, подкатил к Ванятиным воротам, отрывисто фыркнул и тут же заглох. С черного потертого сиденья спрыгнул председатель в пыльных кирзовых сапогах и круглых космических очках на лбу. Он вынул из мотоцикла ключ, повертел его на длинной медной цепочке и окликнул Ваняту:
