— Ну иди, — сказал Ванята. — Соломку в шкафчик спрячь. А то мать увидит. Завтра заберешь.
Пыхов Ким открыл дверцы шкафчика, стал заталкивать в угол макароны. Что-то свалилось с полочки и подозрительно зазвенело.
— Разбил чего?
Пыхов Ким запыхтел, начал вслепую шарить в шкафчике.
— Блюдце, кажись. Ты не бойся, я спрячу.
Он вынул белые с голубой каемкой осколки, затолкал поровну в каждый карман и задом пошел к двери.
— Ты не бойся. Я их в яму фугану...
После Кима посетителей не было. Наверно, ребята кончили работу и теперь купались в речке. Ванята открыл книжку, почитал немного и незаметно для себя уснул. Когда он проснулся, в избе было темно. За окошком мерцали далекие неяркие звезды. Изредка на улице слышались чьи-то шаги. Постоят возле темной избы и идут дальше.
«Ко мне?» — загадывал Ванята. Нет — мимо и мимо. Это возвращались с работы колхозники. Но вот — снова шаги. Ближе и ближе. Звякнула на калитке щеколда, заскрипели под ногой ступеньки.
— Эй, кто тут живой? Отвечай!
Ванята узнал голос Платона Сергеевича, обрадовался.
— Я тут живой. Заходите!
— Не вижу ничего. Есть в этой избе выключатель?
— Возле двери. Вот там...
Парторг пошарил в темноте рукой, включил свет.
— Живой, значит?
— Ага, садитесь...
— Матери нет?
— Скоро придет. Вы подождите.
Платон Сергеевич сел возле Ваняты, положил на согнутое колено худую костлявую руку.
— На службу когда выпишут? — спросил он.
— Не пускает докторша.
— Ну ничего. Врачей слушать надо. Они...
— Все слушают, что ли?
Платон Сергеевич понял намек.
— Я не в счет. Такой характер...
— У меня тоже...
— Да ну?
Парторг взял Ванятину руку, стал слушать пульс.
— Точно! А я, брат, и не знал. Тикает...
Платон Сергеевич вынул пачку папирос, посмотрел на Ваняту и снова спрятал в карман.
— Надоело болеть?
— Все места отлежал.
— Ладно. Мать подождем. Как она решит, так и будет... Помочь ей пришел. С рационами для коров разобраться надо. Ты как — соображаешь в этом деле?
— Нет, я в рационах не понимаю, — полушутя, полусерьезно ответил Ванята. — Я только на счетах чуть-чуть...
— Странно... впрочем, я тоже не особенно. В институте сельскохозяйственном когда-то учился... Давно обещали нам зоотехника прислать, а вот все нет. Беда, и только. Скоро, говоришь, мать придет?
— Теперь скоро. Вы ж ей напомните, Платон Сергеевич?
— Конечно! Тебя на ферме все ждут. Марфенька тоже. Ты помоги ей. Трудная у вас там публика есть.
— Знаю... Кирпичом бы этого Сашку...
Платон Сергеевич с любопытством посмотрел на Ваняту. На щеки его пала густая, хмурая тень.
