— Я ему покажу, этому Сотнику! — пообещал для отвода глаз Пыхов Ким. — Он еще узнает!
Ким влез в рубашку, всунул ноги в старые, растоптанные кеды и сказал:
— Я в момент. Только умоюсь.
Ванята, Марфенька и два Пыховых отправились к остальным ребятам. Вскоре вся бригада была в сборе. Сзади всех плелся правнук деда Егора Сашка Трунов.
Они шли на ферму полевой тропкой. Справа и слева колосилась, желтела на глазах пшеница, летели наискосок юркие длиннохвостые касатки. Вдалеке среди хлебного разлива маячил высокий серый памятник. Ванята был на ферме только ночью и памятника этого не заметил.
— Кому это? — спросил он Марфеньку.
— Саше, — тихо, почти шепотом, сказала Марфенька. — Пять танков он подбил. На этом месте...
Она посмотрела на Ваняту и еще тише, почти одним дыханием добавила:
— Пойдем... цветочки ему положим.
Марфенька свернула на узенькую боковую тропку, пошла по ней, раздвигая колосья руками. Тропка покружила по полю и вскоре привела к памятнику.
Саша стоял на высокой каменной глыбе. Он был похож на мальчишку в своей распахнутой на груди гимнастерке, с короткой челкой волос над крутым упрямым сводом лба.
— Он здешний? — спросил Ванята.
— Нет, никто не знает. Спрашивали, а он уже ничего не мог сказать. Только сказал «Саша», и все... Может, это и не его имя. Может, это его девушка. Но мы все равно Сашей зовем. Это наш Саша...
Марфенька наклонилась, сорвала белую с желтым сердечком ромашку.
— Ты рви, — сказала она. — От каждого надо подарок...
Ванята набрал букет из ромашек и сизых степных колокольчиков, положил возле серого тяжелого камня. Все постояли немного у Сашиной могилы, помолчали и снова двинулись в путь.
Ферма была уже рядом. Румянились на солнце черепичные крыши, на водокачке татакал мотор. Возле коровника мелькнул белый материн платок. Ванята поднял руку, помахал.
Мать стояла возле коровника и ждала ребят. Ванята подошел к ней строгим степенным шагом, вытянул по швам руки и, сдерживая радость, сказал:
— Всю бригаду тебе привел. Всех, до одного...
А на ферме уже дым стоял коромыслом. Стучали топорами плотники; колхозники, закрыв носы платками, сваливали в яму белую, едкую, как горчица, известку. Двери коровников, которые будут сейчас белить, стояли настежь. Телята бродили в длинном, огороженном слегами загоне, грелись на теплом солнце.
Ванята подошел на минутку к загородке, протянул белому с рыжей звездочкой на лбу теленку комочек серой ноздреватой соли. Теленок облизал соль и Ванятины пальцы, преданно смотрел на него круглым фиолетовым глазом.
