Мы вышли на прогулку и стали обсуждать свежую тему. Игорь
сказал, что к нему обратился один человек и предложил объединиться с ним целью
ненависти к одному знаменитому человеку. Игорь оседлал тему, как аристократ
породистую лошадь, и стал развивать её в своём обычном стиле размышления вслух:
– За границей это не так. Толпу там ты проходишь по-чужому,
не касаясь ни телом ни душой. Там люди чужды прежде всего потому, что между
своей «прайвеси» и тобой они воздвигают стену отчуждения. Они чужаку постоянно
внушают: ты, конечно, занимательный человек, но лучше держись от меня подальше,
не нарушая границ моего эго.
А когда проходишь сквозь людской поток дома, ты чувствуешь
подсознательно, как в каждом прохожем по жилам текут капли твоей крови. Ведь мы
постоянно теряем кусочки своей плоти: чешуйки кожи, влагу дыхания, эпителий
кишечника, волосы. Всё это непрестанно перемешивается с био-материалом других
людей, из совокупности этой биомассы мы получаем еду, воду, воздух. Поэтому на
родине все люди так или иначе находятся в родстве, живут одной плотью,
переживают одной душой и стремятся духом к одной Божественной цели.
Если человек говорит и думает на одном со мной языке…
Если мой ближний причащается со мной из одной чаши и мы с
ним «одним миром мазаны»…
Если мы читаем одни книги и смотрим одни фильмы…
Если мы хороним тела наших покойников в одну землю и
отправляем их души в одно синее Небо…
Если мы страдаем одними страстями и болеем одной болью…
…Значит у нас одно сердце, брат! А что такое сердце? Сердце
человека – это центр его личности, а всё остальное – периферия.
Иногда мне говорят, что этот человек – чужак, и его просто
необходимо ненавидеть. Я вспоминаю, что мы с ним стояли вместе в храме в
очереди на исповедь, и меня пронзает чувство родства с этим человеком. Он –
плоть от плоти моей. Он – душа от души моей. Он часть меня самого, и если,
допустим, моя рука болит, разве это повод её отрезать? Если брат ошибся или
заболел (телом или душой), разве это повод вырвать из души любовь живую и на
это место приделать мертвый холодный нож ненависти?
Если брат твой согрешит против тебя, сколько нужно прощать
его, не до семи ли раз?.. Нет, не до семи, но до семижды семидясяти, то есть до
четырехсот девяноста раз. Шведы в 1964-м году сняли скандальный фильм «491», то
есть на один раз больше 490. Знаешь, мне не хочется думать что будет, если
наступит этот самый 491-й грех брата моего. Потому, наверное, что нет границ
прощения. И к чему эта бухгалтерия… Это, примерно, такая же чушь, как лукаво
по-фарисейски вопрошать: «Кто будет рожать детей, если все станут монахами?» Не
станут! В лучшем случае, один на миллион. Это высшая стадия человеческого
развития, это высшее Божественное призвание. Это от «моно» – один. То есть один
на один с Богом. …Но и с врагом человеческим… Кто такое выдержит! Это же
подвиг, нечеловеческие скорби, максимальное смирение, жизнь на грани бездны.
