У мистера Фушона (fаuchon – коса),
который косит людей как старуха-смерть, есть на подхвате доктор с фамилией
Мортон (mort – смерть) – он
подписывает липовые свидетельства о смерти. Имеется, конечно, трудовой
коллектив головорезов, следящих за соблюдением правил игры, под управлением
Пика Ван Клиффа, сыгранного Арнольдом Вослоу одними губами и глазами («Я не
злюсь. Я же профессионал!»). Режиссер фильма Джон Ву виртуозно использует
приёмы кино для смакования жестокости: съемки драк и погони рапидом, стильную
одежду и фигуры главных героев, автомобили, мотоциклы, вертолеты, лошадей,
голубей, оружие всех видов, море огня, пейзажи Нового Орлеана и много-много
клюквенного сока, изображающего кровь. Разумеется, великолепен и сценарий, где
каждая фраза так и просится для надгробной эпитафии: Фушон клиенту: «Мистер
Зенан, это Новый Орлеан, не Бейрут», а потом ворчливо: «Лучше бы он на рыбалку
поехал», Ченс замогильным голосом – свежеубиенному бандиту: «Прости, что
продырявил рубашку!» или, скажем, его же ностальгический вердикт над телами
поверженных бандитов: «А раньше этот район славился гостеприимством».
Американский китаец Джон Ву расстарался вовсю. Голливуду, по
уши залитому кровью с осколками раздробленных костей, пришлось даже на треть
сократить сцены насилия. Перестарались, маэстро, это вам не Гонконг,
джентльменам к лицу перед убийством вежливо знакомиться с потенциальной
жертвой. Да и не слишком ли – четыре каскадера со сломанными шеями для
единственного трехсекундного удара Ченса по голове несущегося мотоциклиста!
Какие деньги ушли на медицинскую страховку! Китаец, скрипнул зубами, но стерпел
– остальные-то две трети экранного времени остались, и даже в подрезанном виде
фильм сумел угодить всем любителям остренького. Ву сочетал в своем кино
пресыщенный разврат Запада с утонченной кровожадностью Востока. Юный зритель наслаждался
замедленными ударами Ван Дама, волнующей красотой Янси Байтлер, рёвом мощных
двигателей мотоциклов и джипов, стрельбой по живым мишеням из арбалета, ужасом
в выпученных глазах убегающей жертвы – все это под убойную электрическую музыку
Грэма Рэвела и жизнерадостные песни «Криденс»…
Но кое-кто из тех зрителей, что постарше, разрабатывал
совсем иные пласты фильма. Этот некто отмечал, конечно, про себя профессионализм
трюков, но более пристально наблюдал еще и за исполнением на салонном рояле
мистером Фушоном «Аппассионаты» Бетховена. Его не могли не заинтересовать
слова: «Новый Орлеан, Рио-де-Жанейро, Югославия, почему бы и не в России?
Восточная Европа – там мы сможем работать годами».
