На днях парикмахерский мастер спросил у меня, почему я не напишу романа из их жизни («Парикмахерский роман» — вот пища для веселых критиков!).
— Это было бы и современно: у нас теперь парикмахерский кризис! — добавил он, улыбаясь, и уверенный, что дал мне блестящую мысль.
Может быть, он и прав, и, думая, что авторы «отражают» и «изображают», очень хотел отразиться.
Стало классическим восклицание: «моя жизнь — целый роман»! Восклицание случайных попутчиц по Волге.
У Диккенса мистер Потснап возмущался, что современные ему литература, музыка, скульптура не изображают его жизни. А жизнь этого джентльмена заключалась в том, что он вставал, брился, шел в Сити, возвращался домой, обедал и ложился спать из года в год.
Все жалующиеся, что романисты мало отражают современность или недостаточно, главным образом, недовольны, что они сами и то, что им хочется, мало или недостаточно изображено.
Критики не составляют исключения.
Несчастные авторы бросаются искать и ловить эту несчастную современность словно блоху, боясь пропустить момент.
Конечно, парадокс Уайльда, что «природа подражает искусству», и остается парадоксом, и лондонские закаты не учились у Тернера, но мы-то выучились видеть их глазами этого фантаста.
Современность (столкновение мировоззрений, настроений, желаний, ненавистей, увлечений, мод) более доступна влиянию, и не известно еще, влияла ли среда и современность на Достоевского, или наоборот. Я именно думаю, что наоборот.
Даже до мелочей, до способа вести споры, до семейных надрывов, истерик и т. п., все точно повторялось современниками Достоевского. Конечно, не это было его целью, равно как и не изображение чьих-либо мнений. Он разбирал, углублял, острил и жалил собственным миром, который был современнее всякой современности, так как Достоевский, хотя и гений, жил все-таки и действовал в известный промежуток времени.
Если художник изображает себя, даже творит (потому что он, — не отражатель, не изобразитель, не описатель) свой мир, то он, несомненно, будет современен, находясь в известном времени. Это даже не предполагает, как будто, никаких особенных стараний. Конечно, каждый читатель, критик, как и мой парикмахер, воображают, что именно они характернее, современнее других, их склад мыслей наиболее интересен. Это — их право, но нельзя требовать, чтобы художники специально брали на себя задачу санкционировать это право, потому что у них есть свое право считать вот именно свое настроение и мировоззрение современным. Кто из них более близок к истине, трудно сказать, но мы знаем, например, что для 20 — 30х годов характерен Пушкин (помимо его вневременного значения), которого при жизни упрекали в несовременности.
