Я не ошибся. За ванной следовала большая комната, окна которой, видимо, выходили на парадную сторону замка. Они были закрыты ставнями, и комната была погружена в темноту. это само по себе было неприятно, но больше всего меня удивил запах. Здесь пахло плесенью и затхлостью. Мебели почти не было; я заметил лишь смутные очертания кровати и пары кресел. Позднее, когда мои глаза немного привыкли к темноте, я разглядел еще комод и шкаф с зеркалом. Но никаких следов пребывания человека! Ничего! Как в могиле. Я заставил себя собраться с духом и снова двинуться вперед. И внезапно остановился.
Угадай, что я увидел на полу!
Это был нарисованный мелом силуэт человека… Знаешь, как делает полиция, когда находит труп?.. Сначала я чуть было не наступил на него. Я был так потрясен, что лишь спустя какое-то время понял: эти комнаты, очевидно, занимал когда-то дед Рауля Шальмона. Здесь его и убили… Вот на этом самом месте на полу, около моих ног… Белый контур, немного стершийся от времени, был зримым свидетельством преступления. Очертания головы почти исчезли, но положение тела просматривалось хорошо: левая нога была согнута… Не снится ли мне все это? Я стоял, не в силах сдвинуться с места, и, знаешь, у меня возникло какое-то странное чувство… Я очень медленно, с трудом, осознавал значение увиденного. Итак, сын покойного, несчастный Ролан, создатель оловянных солдатиков, был на самом деле так привязан к отцу и так потрясен его гибелью, что решил вычеркнуть из жизни комнаты, где тот жил и умер. Это было проклятое место, куда на протяжении долгих лет не заглядывала ни одна живая душа. Только Симон, может быть, заходил иногда вытереть пыль… И, главное, эта комната не изменилась с того дня, когда в ней было совершено убийство!
Но ты ведь знаешь меня. Пока часть моего мозга искала наиболее реальное объяснение, другая в это время рассуждала примерно так: «Пока этот контур остается здесь, на ковре, дух покойного присутствует в замке. Однажды ночью он восстанет и отправится на поиски своего убийцы. А сейчас старый Шальмон смотрит на меня, растворившись в рисунке ковра…»
Я сделал шаг назад, потом второй. Я отступал, не сводя глаз с белого силуэта, казавшегося мне страшнее гремучей змеи. Я весь дрожал, на лбу у меня выступил пот. Мне казалось, что я только что избежал смертельной опасности. Звуки фисгармонии сопровождали мое бегство; они становились все тише, все жалобнее, словно сами стены, рыдая, молили меня не уходить. В голову мне лезли всякие истории о неотомщенных душах, которые тоскуют и мучаются до тех пор, пока не свершится правосудие.
