Топка овинов была чрезвычайно ответственным делом и представляла для работника определенную опасность. Искры от открытого огня или топившейся по-черному печи могли поджечь высушенные снопы, а выскочить из ямы овина, из-под пола, над которым пылали снопы, было делом почти безнадежным. Поэтому топку овинов обычно поручали старикам, и более опытным, и более осторожным: была хоть какая-то гарантия, что топильщик не задремлет (овины топились ночью) или не сбежит на деревню к девкам на вечерку. Ну, а если сгорит или обгорит в пламени – не так жалко: ведь изработавшиеся старики не представляли в хозяйстве большой ценности, а жестокая борьба за кусок хлеба, за выживание делала деревню жестокой к бесполезным членам семьи. Известно ведь, нет старика – купил бы, есть старик – убил бы.
Но все же предосторожности помогали плохо. Овины горели в русской деревне постоянно и повсеместно. На Феклу-Заревницу (24 сентября старого стиля), когда начиналась топка овинов, темной осенней ночью, выйдя в поле, можно было заметить в округе несколько зарев: это горели овины. Поэтому их ставили подальше за деревней, чтобы заодно не спалить и всю деревню. Кроме того, опасность усугублялась тем, что в овине обитал овинник – весьма злобная и неуживчивая нежить. Он мог забросить искры в сноп, мог столкнуть человека в огонь. Поэтому без нужды овины не посещали, а перед тем, как затопить овин, спрашивали у овинника позволения. И топили овин только в определенное время: он должен был отдохнуть перед работой.
Более безопасной и более совершенной, но и более дорогой постройкой для сушки снопов была рига – бревенчатая или каменная постройка, однокамерная, то есть без ямы, высотой около четырех метров, чаше с потолком, с дверями и окном для подачи снопов. Пол настилался над землей на высоте около одного метра. Печь без трубы или со сложной системой дымоходов ставилась на землю. Пол между печью и стенами не настилался. Сбоку устраивались решетчатые колосники из жердей, на которые ставились снопы колосьями вверх. Сушка происходила от тепла, излучаемого печью. Более безопасные и вместительные риги постепенно вытесняли овины, эти были дороже и качество сушки было ниже. Зато нежити в ригах не было и работать здесь было безопаснее. Молотьба хлеба происходила на открытых токах, в клунях или на гумне. Ток представлял собой обширную, плотно убитую и смазанную перед работой жидкой глиной площадку длиной до 15 метров и шириной до 5 метров, в центре слегка приподнятую и полого понижающуюся к краям. На этой площадке в два ряда расстилались, колосьями к центру, предварительно разрезанные снопы. Несколько молотьбитов с цепами шли навстречу друг другу, вымолачивая зерно, которое сметалось затем в кучи после уборки соломы. Проходить цепом снопы следовало 2-3 раза, чтобы чисто вымолотить зерно. После этого при легком ветерке принимались веять зерно, подбрасывая его вверх деревянными лопатами: наиболее тяжелое полноценное зерно падало вниз, более легкое низкокачественное относилось ветром немного в сторону, а еще дальше относилась легкая мякина – охвостье или ухвостье, ложившееся на току узким хвостом, называвшееся также ухоботьем. Для веяния использовали также решета и ночвы, позволявшие зачерпнуть достаточный объем намолоченного зерна. Молотьба цепом была работой непростой, хорошие молотьбиты высоко ценились и самый лучший работник в семье ставился впереди, задавая темп работе. Удар должен быть точным и сильным, било цепа должно было всей своей длиной ложиться на колосья, а не на пустую солому и не концом, иначе работа шла впустую. Молотьбит, взмахнув кругообразно цепом, проворачивал било над головой и с силой опускал его на сноп. У неумелого молотьбита не только значительная часть работы затрачивалась впустую, а удар был слабым, но тяжелое било могло ударить его самого или соседа по голове или плечам, что было уже чревато неприятными последствиями. Недаром во время крестьянских бунтов цепы использовались как оружие, наравне с вилами, косами и топорами, а в средние века даже существовали боевые цепы, с билами, усаженными толстыми железными шипами.
