— А я ведь уже отчаялась тебя дождаться. Спасибо, что приехал. Жаль, невестку и внука не видела, и отчим о том жалел, и, думаю, обижался на тебя за это. Ведь он тебя любил, перед смертью сам сходил в сельсовет, отписал дом тебе. И деньги, что ты присылал, мне не разрешал тратить. Много ли нам надо, да и сам он до смерти при деле был, не мог сидеть сложа руки, не умел. Целы деньги, на книжке лежат, возьми, коли надо…
В эту ночь Дамир Мирсаидович не сомкнул глаз.
За столом, за непременным самоваром, они засиживались подолгу. Дамир Мирсаидович расспрашивал о соседях, о родственниках, к которым предстояло идти вечером, спрашивал о своих давних друзьях и приятелях…
— Мало кого вижу, сынок,— отвечала Марзия–апай,— одни, как и ты, разлетелись по свету, заскочат когда на день–другой по пути в Сочи, разве увидишь… Другие рядом, в Актюбинске или Оренбурге, этих вижу чаще, некоторые в больших начальниках ходят, на блестящих машинах приезжают. Раньше часто спрашивали, интересовались — как там Дамир? А теперь то ли я их не узнаю, то ли во мне твою мать трудно признать, сильно сдала я в последние годы… Да и редко из дому выхожу теперь, надо сказать. Один Бахыт всегда приветы передает, вот он-то тебе точно обрадуется.
— Бахыт! Ну и мучил его наш Монгол! Помнишь, мама, Монгола?
— Помню, сынок, помню… В тот год, как ты уехал в город, угодил он под поезд, мы не писали тебе, не стали огорчать…
— Бедный Монгол… А где работает Бахыт?
— На элеваторе, механиком…
— Разве он учился?
— Нет, не учился, не пришлось, он ведь с четырнадцати лет на элеваторе, вырос там, а новой элеватор, считай, вырос с ним. К железкам у него, видимо, талант в крови. Как со службы пришел, на другой день прямо в солдатском заявился на элеватор, на старое место, слесарем–ремонтником. Я ведь там тоже пять лет проработала, для пенсии стажа оказалось маловато. А вскоре Бахыт уже бригадирил. Редко какое собрание без доброго слова о нем проходило. И верно, безотказный джигит. Ночь–полночь, воскресенье не воскресенье — никогда не откажет. А как умер старик Глухов, механик, кто только на этой должности не перебывал. Приезжает кто-нибудь с дипломом, полгода, от силы год прокрутится, запустит дело — дальше некуда. Тут не то, чтобы его заставлять отрабатывать, рады на все четыре стороны отпустить, и отпускают. Ожидают следующего, более путевого, а может, и не ожидают, шлют, наверное, из города, коли должность пустует. Видимо, закон такой — каждому диплому непременно должность.
