Я принял ее предложение, выказав больше готовности, нежели такта. Мы набросились друг на друга, словно тинэйджеры, и это продолжалось целую блаженную вечность. Мы пришли в себя лишь тогда, когда услышали прямо перед собой лай собаки и детский голос, говорящий:
— Уф-ф! что это они делают?
Когда я вернулся, Джеззер разговаривал со своим адвокатом:
— …Но послушайте, даже если бы я действительно хотел вести переговоры с «LBM» — а я признаю, что такая мысль в самом деле приходила мне в голову, — мне даже во сне не приснилось бы делать это так глупо и откровенно…
Человек на экране вздохнул и принялся объяснять что-то насчет того, что промышленные трибуналы были упразднены, и поэтому ему придется прибегнуть к гражданскому иску, а это будет дорого стоить.
Я ретировался в гараж, к своим книгам. Когда в середине дня я снова заглянул к нему, Джеззер безвольной грудой сидел в кресле, опустив на колени недавно опустошенную бутылку «пота пантеры».
Я прошел в кухню, взгромоздился на скамейку и сделал себе бутербродов с джемом. Это было опасно, но мне было необходимо что-нибудь съесть.
В кухню с налитыми кровью глазами ввалился Джеззер, разговаривая сам с собой:
— Это был Уэйн, старый бездарный зануда Уэйн Робертс… Наверняка это он. Это он предложил сэру Дэвиду просматривать списки звонков. Он подставил меня, чтобы получить мое место…
Он тяжело оперся на раковину, отвернул кран с холодной водой и принялся плескать себе в лицо.
— Какая мерзость! — продолжал он. — Что за гнусная неразбериха! Жена меня бросила, с работы меня выкинули. Боже мой, в какой переплет я угодил…
Он повернулся ко мне.
— Впрочем, мои дела все же не настолько плохи, как твои! — Он отрывисто рассмеялся. — Ну нет! Я не проигрываю! Хендерсон — лучший, вот как!
Он открыл шкафчик и достал свою маленькую ониксовую коробочку. Прежде чем я успел решить, останавливать его или нет, он закинул себе в глотку пару таблеток Железного Джона.
— По-прежнему лучший, черт побери! — сказал он, вывалился из комнаты и затопал вверх по лестнице.
Я не знал, что представляют собой эти таблетки, но был уверен, что ему не стоило принимать их в таком взвинченном состоянии.
Я подошел к подножию лестницы. Прежде чем я успел сообразить, как его останавливать, он появился на верхней площадке, уже в костюме. В руке он держал пульт, а за шелковый пояс вокруг его талии был заткнут настоящий самурайский меч.
Этого еще не хватало!
— Прочь с дороги, неудачник! — сказал он, махая в воздухе пультом. — Только сунься ко мне, и я мигом иммобилизирую тебя и отрежу к чертям твои поганые яйца!
