Мы были свинчены и приписаны за другую акцию, с кабельным телевидением. Пара наших умников предложила план: провода ведь очень уязвимы для эльфов, гоблинов и всяческой длинноногой нечисти. И вот они снарядили фургон с генератором и всеми своими магическими коробочками. Моя роль была минимальной — я должен был просто прошвырнуться по свалкам, подбирая обрезки старого коаксиального кабеля. Когда все было готово, они в три часа ночи подключились ко всем пяти нашим порно-каналам, всего лишь наложив поверх изображения титр: «СЕЙЧАС ВЫ ОСЛЕПНЕТЕ». Фургон вышел в сеть с пустыря в миле от границ ближайшей муниципальной территории, в то время как остальные наши смотрели, что выйдет, в доме у ЖД.
Это сработало.
Слушание моего дела длилось четыре минуты. На кое-кого из других ушло больше времени, поскольку они протестовали против этой пародии на суд — но большинство сразу признали себя виновными. В помещении для арестованных не хватало лишь нескольких человек, когда нам выдали еще по паре этих подержанных бутербродов, дали глотнуть бутилированной воды и запихнули нас в автобус.
В автобусе мы встретились с нашими женщинами. Последовали бурные объятия, разговоры и некоторое чувство облегчения.
Выяснилось, что: никто не попадет в тюрьму (замечательно); нас отправляют куда-то всех вместе (хорошо); нас собираются передать компании кабельного телевидения (возможно, тоже неплохо); и нас всех везут куда-то в юго-западные графства (есть места и похуже).
Рядом со мной села Мо, слабо улыбнувшись мне. Она была примерно моего возраста и пяти с небольшим футов ростом. Мо носила короткие рыжие волосы и была закутана в несколько слоев неряшливой одежды.
— Как дела? — спросила она.
Я пожал плечами.
— Как твой палец? — спросил я ее.
— Ничего. Физическую боль довольно легко контролировать. Вот со всем этим дерьмом действительно тяжело справиться.
— Могло быть и хуже, — глупо брякнул я.
Автобус тронулся. Мы с Мо принялись болтать. Ей тоже дали восемнадцать месяцев, поскольку она имела не очень большое отношение к кабельной акции. Мо не была фанатичкой, но все же не доверяла технологии. «Мужские придумки» — так она это называла. Компьютеры работают на машинных кодах, сказала она. Бинарное мышление имеет дело только с понятиями «включено» и «выключено», «правильно» и «неправильно», «да» и «нет». То же самое они выносят и на экран: с игровым негодяем или виртуальным врагом ничего нельзя сделать, его можно только убить. Не предусмотрено способа, чтобы быть с ним добрым, чтобы изменить его. «У машинного кода нет вариантов», — сказала Мо.
