Марвин поднес чашку к губам и сделал еще один глоток. Боже, какая мерзость! Это даже ужаснее, чем обычные подвиги Памелы по части варки кофе. Более того, в чашке явно имелось что-то менее жидкое…
Он резко отпрянул от стола и выронил чашку, пролив кофе на себя и даже не заметив этого. Поднеся руку ко рту, он выплюнул на ладонь размоченный трупик утопившегося в кофе таракана.
Вскочив на ноги, Марвин метнулся к перилам и энергично опустошил свой желудок в направлении Атлантического океана. Когда рвота и непроизвольные сокращения диафрагмы наконец-то утихли, он еще несколько минут висел, вцепившись в перила, чтобы не рухнуть на пол террасы, и шумно дыша через рот.
В этот самый момент в дверях кухни появилась Памела.
— Марвин, — сказала она, — там приехало двое человек в пикапе, они ждут у входа. Они говорят, что ты посылал за ними.
На крыльце, засунув руки в задние карманы брюк, стоял парень из ресторана Антонио. С ним был низенький старичок — не выше пяти футов ростом и не более сотни фунтов весом, с лицом, похожим на высушенное солнцем яблоко. На обоих были выцветшие джинсы и дешевые клетчатые рабочие блузы. Старик носил кепку с сетчатым затылком, украшенную спереди эмблемой «Долфинс», на ее макушке болталось что-то вроде пера. Позади них на подъездной дорожке виднелся потрепанный грузовичок-пикап, краска на котором настолько поблекла и осыпалась, что было невозможно сказать, каков был его первоначальный цвет.
— Мистер Брэдшоу? — произнес парень. — Мистер Коэльо сказал нам, что у вас проблемы с тараканами.
Старик проговорил что-то на языке, похожего на который Марвин никогда не слышал. Парень вновь продолжил:
— Моему деду необходимо здесь осмотреться, прежде чем он сможет что-либо сказать вам.
Марвин ответил слабым кивком. Он до сих пор чувствовал головокружение и тошноту.
— Конечно, — выдавил из себя он, повернулся и повел их в кухню.
Памела вошла и встала в кухонных дверях рядом с Марвином. Вместе они смотрели, как старый индеец медленно обходит кухню, нагибается и внимательно изучает плинтусы, проводит пальцами под краем буфета и затем нюхает их, заглядывает за холодильник. Внезапно старик присел на корточки, открыл дверцу и сунул руку вверх, в темное пространство под раковиной. Моментом позже он уже вновь стоял на ногах, зажав что-то маленькое и извивающееся между большим и указательным пальцами. Вряд ли выражение его морщинистого смуглого лица хоть сколько-нибудь изменилось — на нем и с самого начала не было какого-либо опознаваемого выражения, — но в глазах индейца промелькнуло что-то похожее на удовлетворение.
