Радисты КБ, выполняя указание Георгия Николаевича, «искали» осветительную лампочку, которая при большой яркости имела бы незначительное потребление энергии, высокую надежность и небольшие габариты. Такую лампочку он хотел поставить на станцию «Луна-16», с тем чтобы при посадке на Луну, «в ночь», использовать ее для подсветки. Освещенность должна быть вполне достаточной для передачи на Землю телевизионной картинки, по которой можно было бы определить, точнее сказать, выбрать место взятия специальным устройством лунного грунта. Конечно, можно было обойтись (и, забегая вперед, скажу, что обошлись) и без этого: просто опустить штангу бура до соприкосновения его головки с лунной твердью и дать команду на начало работы. Но выбор места по телевизионной картинке все-таки был предпочтительнее — место выбиралось не просто так, а «по науке».
Кроме перечисленных требований, лампочка должна была обладать еще одним немаловажным свойством. При перегрузках она не должна была, попросту говоря, ломаться.
И вот помнится, как однажды радист Михаил Синица докладывал в кабинете Главного.
— Георгий Николаевич, нам удалось достать вот эти четыре лампы, — рассчитывая на определенный эффект, торжественно начал Синица.
Едва он это произнес, как лампы тотчас оказались в тонких пальцах Бабакина. Судя по всему, они полностью завладели его вниманием — докладчику на время пришлось замолчать.
— Да… — думая о чем-то своем, сказал Бабакин.
Одна лампа сферической формы, отсвечивавшая изнутри серебристым покрытием, особенно его заинтересовала.
— Да… — он повторил ни к чему не обязывающе.
Синица перечислил все технические характеристики ламп.
— Вот только, — в заключение сказал он, — ни одна из них по техническим условиям не выдержит перегрузок, которые выдали прочнисты, по-моему, как всегда с гарантированным запасом.
Бабакин посмотрел на понравившийся ему образец, сжал его, передав ему как бы тепло своей руки, положил его на стол и равнодушно спросил:
— А что именно не выдержит?
— Крепление, как говорят, баллона с цоколем.
— Ну и что? Это не должно пугать. Лампе работать на Луне, а там, как известно, абсолютный вакуум. Даже если баллон не только сломается, но и испарится, лампа на Луне должна работать. Если, конечно, дело будет только в креплении баллона с цоколем.
Так рождались идеи…
Тут я хочу остановить ваше внимание на одном вопросе, который поможет лучше понять обстановку в институте тех лет. Да и все последующие годы работы Бабакина. Вспомните фразу: «Никто бы более рассудительный за такую работу в таких условиях не взялся бы». Сказано точно и верно. Уже тогда в Бабакине проявился, как назвали это значительно позднее, «риск конструктора», оправданный, добавим, риск, без которого дерзающий конструктор может превратиться в ремесленника «от сих до сих»… Бабакин, принимая сложное задание, верил, конечно, не только в себя, но и в коллектив, с которым работал. Он знал, что выдаваемые им идеи не будут слепо взяты на вооружение. Отнюдь, они будут приняты лишь после нелицеприятных, если это окажется необходимым, столкновений и борьбы мнений. Так уж случалось, что всегда рядом с ним оказывались люди, имевшие свою точку зрения и умевшие ее отстаивать, если этого требовала ситуация, дело. И тогда и позднее все важные решения будут приниматься в споре, в борьбе.
