Интересно, мог бы Джаспер когда-нибудь представить себе, что будет расследовать убийство своей крестницы?
— Ты должен узнать, кто убил Анжелу, кем бы этот человек ни был, Джаспер, — сказал мой отец. Он не повернулся, а остался стоять у камина, когда говорил, и его подбородок все еще упирался ему в грудь. От этого его слова звучали нечетко, и его трудно было понять. — Ты должен узнать, кто убил мою маленькую девочку.
Отец закрыл лицо руками и разрыдался. Но слышать, как рыдает отец, было выше моих сил.
— Хочешь, уйдем, — пробормотал Джон мне в ухо.
Я кивнула, и без слов Джон взял меня за руку и унес нас подальше от той боли, которая слышалась в голосе отца.
Мы снова были в поле. Оно осталось таким же умиротворенным, не изменилось с тех пор, как мы покинули его. Нас обдувал теплый благоухающий ветер, он приносил запах свежих цветов. Где-то рядом журчал ручей, деловито жужжали шмели.
Я села, подогнув под себя ноги, равнодушно утирая слезы, текущие из глаз.
— Так я теперь — ангел?
Джон улыбнулся, в уголке его губ появилась небольшая ямка. Мой вопрос показался ему забавным.
— Пожалуй, ты можешь сказать так.
— Тогда все это… — Я с сомнением оглянулась. — Это — Небеса?
— А что ты ожидала? — Джон сел рядом со мной, подогнув ноги. — Облака, только облака и поющие хоры, ангелы повсюду?
Я закусила губу и обернулась, но краска залила мое лицо. Именно так я и думала.
Джон вздрогнул и взглянул вверх, на облака, бросив украдкой взгляд на меня.
— Никто не ожидает, что Небеса — такие. Но по правде говоря, — он понизил голос и заговорщически шепнул мне, — здесь совсем не плохо. Начальство строгое, но справедливое.
И он указал пальцем на небо, смешно закатывая глаза.
Однажды я слышала, как бабушка говорила, что на Небесах будут ангелы — святые и праведные. Не будет никакого святотатства, как смех, например.
Но когда я посмотрела на лицо Джона, я не могла не засмеяться. Он долго сдерживался, глядя на меня с удивлением, но потом тоже рассмеялся.
— Но ты ведь знаешь, кто убил меня, правда?
Мы сидели молча, но я больше не могла сдерживаться. Я должна была узнать.
Джона даже передернуло от моего вопроса, как будто кто вонзил ему в спину острый нож.
— Ну…
— Скажи мне!
— Не могу.
— Почему?
— Потому, — вздохнул Джон. — Потому что так не получится. Я не могу просто дать тебе ответ. Ты должна все узнать сама.
— Почему? — Я со злостью ударила себя кулаком по ладони. Образ отца, плачущего, закрывающего лицо ладонями, никак не уходил из памяти. — Но ведь это — Небеса, не так ли? Предполагается, что я здесь пребываю в вечном блаженстве, черт бы его побрал, но все, что я чувствую сейчас, так это сильное желание немедленно послать все ко всем чертям.
