– - Что ж нам теперь делать? что делать? -- говорила матушка и всю грудь надорвала, вздыхая.
Бабушка молчала, молчал и отец.
Осенняя работа подобралась скоро. Нужно было что-нибудь решать на зиму. Отец однажды проговорил:
– - Если нам, матушка, вот что сделать?
– - Что? -- спросила бабушка.
– - Обоим с Маврой в Москву-то идти, приделиться где-нибудь на одной фабрике; выработаем-то побольше, да и я-то с ней поддержусь.
Бабушка задумалась. Подумавши, она проговорила:
– - А что ж нам-то со Степкой будет делать? Останемся мы старый да малый, нас снегом занесет, не откопаешься.
– - Бог милостив, как-нибудь все проживете, а мы вдвоем-то и на иструб скорой выживем и подати покроем.
– - Как ты думаешь, Мавра? -- спросила бабушка у матушки.
– - Что ж думать, надо, как лучше! -- вздохнув, вымолвила матушка.
– - Знамо, как лучше, кто про это говорит, только лучше-то как?
– - Я, пожалуй, поехала бы в Москву.
Бабушка опять задумалась; подумавши, она вдруг решительно поднялась с места и проговорила:
– - Ну, коли поехала б, и поезжайте. Дай бог час! Только гляди, Тихон, не дурить тебе там. Пора опомниться!.. Ни для кого это, а для себя… У тебя вот малец растет; если будешь блажить, то и от него тебе не будет почета, и от меня моего родительского благословения!
Бабушка прослезилась и утерла концом платка глаза. Отец и мать, насупившись, молчали; было и грустно и тягостно.
После этого отец с матерью принялись усердно ухищать нам на зиму избу. Они замазали углы ее глиной и обгородили завалинкой. На потолок натаскали костры, дыры в повети затыкали пуками соломы, навозили нам дров и лучины и пошли просить у старосты паспорта.
Они пошли оба, так как ни отец, ни матушка отдельно не хотели идти: боялись ли? стыдились ли? Оба они очень робели. Матушка говорила: "А ну-ка он не даст паспорта", -- и сейчас же изменялась в лице. Они пошли; и много времени прошло, пока они не воротились. Воротились они с теми же тревожными лицами, как и пошли, но с ними пришел и староста. Он вошел в избу суровый, медленно перекрестился, поклонился бабушке и проговорил:
– - Вот, тетка Прасковья, мы к тебе на рассудок пришли. Они вот в Москву хотят, а кто же подати, ты, стало быть, будешь платить?
– - Коли пришлют денег, и я заплачу, -- молвила бабушка.
– - Вот то-то и оно-то, если пришлют! А если не пришлют, тогда с кого требовать? Я тебя в контору не могу весть, что ж мне тогда, яловому телиться?
– - Да ведь и дома они ничего не высидят -- все равно ведь… проживут зиму, все подъедят, подобьют, а ничего из этого не прибудет. Ну, что у нас из дому взять?
