Прощайте, мама и папа | страница 21

Сработал упрятанный глубоко в ирландской ДНК атавистический habeas corpus по отношению к человеческому телу. Поминки. Кремация сводит это до минимума, даже если бы акт рассеивания пепла был бы ритуально чист и приемлем. Человеку хочется — по крайней мере, мне хочется, — чтобы было материальное присутствие. Помню, я читал описание того, как Кен Кизи с обливающимся кровью сердцем и сухими глазами хоронил своего сына, погибшего в несчастном случае на дороге. Его привезли домой, для него сделали гроб, и родители сами похоронили его. Это и заложено — что очевидно — в основу католической веры, в которой хлеб и вино «пресуществляются» в плоть и кровь Иисуса Христа. Однако папа стоял на своем. Пепел должен быть помещен в бронзовый крест у нас в саду, куда в свое время будет помещен и его пепел.

Крис покинул комнату, чтобы утрясти в голове полученную информацию. Послышалось громкое «ка-цзин». Когда он вернулся, цена уже дошла до $6007.[16] Что тут сказать? Черт побери, нам нужна скромная кремация, а не полный набор для похорон викинга. Где же Джессика Митфорд, когда она больше всего нужна?

Папа вместе с пастором организовал частную службу в епископальном соборе Святого Андрея, или, как называла его моя родившаяся в Канаде мама, — англиканская церковь в Стэмфорде. В среду утром мы все собрались там: папа, я, Дэнни, близкий друг мамы Ричард Хини и прислуга.

Было очевидно, что собор Святого Андрея разрушается. Исчезло круглое окно-розетка из витражного стекла над входом. Дом приходского священника по соседству был перенаселен. Наверное, потому что нас было всего десять, тогда как собор рассчитан на четыреста или даже больше человек, внутри явно чувствовалось запустение. В тот серый холодный апрельский день меня печалило то, что часть маминого Стэмфорда уходит вместе с ней.

В соборе она находилась вместе с нами, около алтаря, в тщательно укрытом гробу. Ее духовник основательно постарел, уже был близок к пенсии и внешне напоминал хрупкую птичку, однако все еще сохранял способность много говорить, был энергичен и горд подготовленной им проповедью. Он как будто пропел ее, собственно, он и говорить-то не умел иначе. Я был потрясен превосходством «Книги общей молитвы» над пастеризованным бланманже современной католической литургии. Вслушиваясь в слова американского священника, я вспомнил Роберта Тейлора, который, как римский центурион в Quo Vadis,[17]