Позднее он сказал — с заметным облегчением — о том, что открыл некую лазейку, которая называется «доктриной непреодолимого невежества». И если я понимаю ее, то теологические полупобедители могут иногда оставить людей в покое, потому что обычные правила насчет райских врат не действуют, если человек интеллектуально или по своему воспитанию не воспринимает католическую церковь как единственно истинную и способную спасти его душу. Папа облегченно улыбался, говоря об этом во время ланча в прекрасный летний день!
Католическую теологию обычно воспринимают как нечто строгое, неподатливое — в ней и правда есть несколько неукоснительных пунктов, — но иногда мать-церковь рассуждает как адвокат, получающий семьсот долларов в час. Она не слышит слова «иезуистика», когда его слышат другие. Но в годы президентства Клинтона я обнаружил, что меня занимает тот факт, что президент, который дал нам «Все зависит от того, каково значение слова быть», прошел обучение в самом иезуитском университете страны. Полагаю, стоит упомянуть, что великий англоязычный святой Томас Мор был очень умным адвокатом.
Папина вера была в некотором смысле двойственной. Свой катехизис он усвоил на коленях глубоко верующей новоорлеанской католички, которая внушила ему то, что Честертон и Во называли христианством детской. Отец моего отца был суровым, наверное, угрюмым человеком, однако в глубине души любящим и нежным техасцем, сыном бедного шерифа, вынужденного держать овец. Однако, несмотря на свою несгибаемую веру, папа все же был сыном юриста и умел найти лазейки, если требовалось. Возможно, его сердце и было самой большой лазейкой. В 1996 году, произнося речь в синагоге на Пятой авеню и поминая своего близкого друга Дика Клермана, он закончил словами, которые я и сегодня могу процитировать по памяти: «Мне кажется, что всю свою жизнь я подсознательно искал идеального христианина, и, когда нашел, он оказался иудеем».
— Да, мистер Бакли, я жду вас и вашего отца в одиннадцать часов.
Речь идет о похоронном бюро.
Вас и вашего папу. Папа и я похихикали над этим.
По пути мы остановились около «Данкин’ Донатс». Едва мы въехали на парковку, как у папы зазвонил мобильник. Он открыл его, послушал и сказал: «Я позвоню ему». Пока мы ждали холодный кофе, он смотрел на экран телевизора, показывавший президента Буша. Папа сказал: «Он только что звонил. Внимательный человек».
Я согласился с ним. Позднее, когда мы вернулись домой из похоронного бюро, оказалось, это был президент № 41, Буш, который звонил не папе, а мне. (Я работал на Джорджа Герберта Уолкера Буша, когда он был вице-президентом.) Будучи фанатом Стивена Поттера, автора серии книг, обучающих «Умению перещеголять других», я не мог спустить это на тормозах. Поэтому дождался подходящего момента за ланчем и сказал: «Да, кстати, это мой президент Буш звонил мне». Вот так. Может быть, вы и хотели бы быть там, но это случилось на другой день после смерти моей матери, и идите со своим смехом куда подальше. Папа, у которого был черный пояс по меркам Поттера, не сразу сообразил, как ему реагировать на мои слова. Ему много раз, очень много раз звонили президенты Соединенных Штатов Америки, не говоря уж о том, что
