Мы, кэцэры, не спим. Когда мы перевариваем сложную по составу пищу, мы теряем сознание, но это ближе к коме, чем у аборигенскому понятию «сна». У нас нет мозга, которому требовался бы отдых. Мы являемся мыслящей жидкостью. Прибывая на планету, мы обычно копируем самую развитую форму жизни. Потом, когда истинных аборигенов не остается, мы все равно сохраняем этот облик. Тела аборигенов, как правило, идеально приспособлены к местным условиям. Но способность принять любой вид сохраняется в нас, даже если в течение жизни наши предки не пользовались ей.
Философов очень интересует, каковы же должны были быть исходные условия, чтобы мы сформировались как вид. Официальная доктрина гласит – гласила – что во время путешествия по космосу в клане кэцэров появился второй Высший. Его не успели уничтожить, и он поднял бунт на корабле. Его вместе с приспешниками выбросили на Руткэцэглен, которая оказалась ближайшей по курсу планетой, а корабль-матка продолжил свой путь. Но эта история, хотя и является правдой, не дает ответа на исходный вопрос. Философы считают, что таких естественных условий существовать не может, что наша раса создана искусственно. Ответ на вопрос «зачем» предлагался изумительный – кэцэры созданы какой-то древней, искушенной в технологиях расой для того, чтобы мы завоевали Галактику.
Для них, не для себя.
Как знать.
Мифология аборигенов дает свой ответ на вопрос «откуда мы взялись».
И он странно близок к нашему. Живая мысль, хммм…
Да, я забыл сказать – звезда, к которой направился наш покалеченный космолет, оказалась двойной. «Звездный ветер» был легким истребителем, не рассчитанным на перевозку большого количества солдат на такие расстояния. На борту не было ни еды, ни условий для анабиоза тех тел, в которых мы тогда находились. Техникам удалось заткнуть дыру в баке. После чего мы все, за исключением Цимрика и Элиша, которые остались следить за ходом полета, приняли свой истинный вид и наполнили собой бак. Цимрик пообещал поддерживать температуру, необходимую для того, чтобы мы «замерзли», но не такую, чтобы мы «замерзли» совсем.
* * *
Злой и серый от голода Элиш уминал меня в летный скафандр.
– Слышь, красавчик, – сказал я ему. – У тебя на правом копыте заусенец.
– С чего ты взял? – хмуро спросил штурман, подталкивая меня к люку.
– Чумф сказал, – доверительно сообщил я.
– Хватит чесать языками! Шевелитесь! – заорал Цимрик.
Он пинками придавал форму выползшей из топливного шланга капле. Скорее всего, это был Юлер, мы с ним были рядом. Он должен был появиться из шланга следом за мной.
