— Пошли, — позвал он Букмана. — Поднимай свою задницу и давай действовать. Нам надо найти других ребят и радио, которое работает. С Букмана было достаточно.
— Зачем? До границы осталось не болеё пяти минут. Они успеют добраться до неё раньше, чем мы сможем кого-нибудь найти.
Губы Лайла растянулись в зловещей улыбке, которая выражала больше, чем обычную ненависть. — С этого момента они будут иметь настоящие проблемы. Мы еще не свели счеты.
Мелиссе пришлось не один раз покрепче уцепиться за сидение перед тем, как они миновали самодельный указатель, на котором корявыми буквами от руки было написано: «Добро пожаловать в Нью-Мексико!» Проехав еще с милю, Конвой свернул на хайвей и направился на восток. Утенок начал петь, и остальные присоединились к нему, образовав на волнах СВ своеобразный ансамбль.
«Звонят колокола… Колокольчики звонят… Звонят всю дорогу…»
Неожиданно Утенок одарил Мелиссу улыбкой и нажал на клаксон. Сильный, густой бас сигнала, больше напоминающий паровозный гудок, застал женщину врасплох. Она подпрыгнула на сиденье. Пиг Пэн, замыкающий сейчас Конвой, просигналил в ответ. К этим двум присоединились остальные, и теперь шесть грузовиков неслись по дороге, воя на все лады.
Это был самый громкий адский шум, который Мелиссе ни разу не приходилось слышать за всю жизнь. Он продолжался не меньше минуты, к концу которой женщина кричала и взвизгивала вместе со всеми. Они сделали это! Вместе им удалось прорваться.
Рев клаксонов постепенно прекратился, и Утенок выкрикнул в микрофон:
— Ух ты! Ребята, вы — это что-то особенное! Как вам это удалось?
— Мы просто выполняли свою работу, — ответил Спайдер Майк. — Я прав, Пиг?
— Это правда, парень, так же как и то, что мой трейлер — Машина Любви. Держись на связи.
Пиг Пэн, прибавив газу, обошел три грузовика Конвоя и проскочил мимо большой цистерны, везущей «Шартрез», которая лениво подползала к перекрестку.
— Вызов. Вызов один-девять, — произнес Пиг Пэн в микрофон. — Машина Любви спрашивает, есть ли поблизости грузовики на хайвеё. Кто меня слышит, отзовитесь.
В грузовике свинцового цвета сидел за рулем Лысый Орел, ветеран бессчетных миль, чья жизнь, проведенная на колесах, прошла весь обратный путь и вернулась на круги своя к поздним сорока. Это был маленький приземистый человек, чья голова — как видно из прозвища — была абсолютно лишена волос. Макушку венчал кожаный берет, который Лысый Орел снимал только на время сна.
— Тэн-Роджер. Слышу тебя, Машина Любви, — ответил он осторожно скрипучим голосом.
