— Корень валерианы, смешанный с крепким напитком. Запах неприятный, но вам станет легче. И сон будет крепкий.
— Верю, дочь моя, хотя запах отвратительный. Как из Ада.
Элвин неуклюже помог старику приподняться, чтобы тот не подавился. Епископ сделал несколько глотков, скорчил недовольную гримасу и снова лег.
Дыхание стало постепенно замедляться. Наконец Элвин повернулся к целительнице.
— Благодарю. Ты спасла жизнь моему другу.
— Не за что. Благодарить надо не меня. Снадобье мое, но мазь мне дали те, кого называют Добрым Народом.
Элвин не сразу понял, что она имеет ввиду.
— Эльфы?
— Тс-с! Они не любят, когда их так называют!
— Мне все равно, что они любят и чего не любят. Главное, что ты лечила служителя Бога какой-то дрянью!
— Элвин, как ты думаешь, кто послал меня сюда? — В ее голосе послышалась злость. — Когда мне сказали, что я встречу другого, я подумала, что это будет король, воин. Кто-то, кто станет сражаться, чтобы спасти и наш мир и мир Доброго Народа. И вот меня приводят к увечному монашку…
Она резко замолчала. Элвин ничего не сказал, но почувствовал, как отхлынула от лица кровь. Но, хотя сердце громко стучало в груди, он не отвернулся.
— Извини, — сказала Кеннаг. — У меня такой характер… я не подумала… Христиане были не очень добры ко мне и моему народу, и я не люблю их и не доверяю им.
Увечный монашек. Да, так оно и есть. Просто ее слова так резанули по сердцу. Во рту пересохло, и Элвин молчал, не зная, что сказать.
Молчание затягивалось, но тут стукнула дверь, и Элвин и Кеннаг подняли головы. У порога стояли двое. Один худощавый, одетый в красивые, хотя и перепачканные одежды. Борода и волосы у него были покрашены, но у корней они являли свой истинный светлый цвет.
Рядом с ним стоял красивейший из всех мужчин, которых Элвин когда-либо видел. Он двигался с грацией кошки. Золотистые, вьющиеся кольцами волосы обрамляли чеканное лицо. Полные губы твердо сжаты, глаза блестят. Таким, наверное, был первый человек на земле, Адам, живший в далеком Эдеме.
— Вот они! — воскликнул синебородый. — Арестуйте их!
Элфрик и Улред шагнули вперед. Лишь тогда до Элвина дошло, что аресту подлежат они, он и Кеннаг. Он поднялся, растерянный.
— Что происходит? Кто вы?
— Лучше спросить, — сказал второй, подходя ближе, — кто ты такой? Это твой король, Этельред. Повинуйся, херл!
Удивленный, Элвин тем не менее уже собирался опуститься на колени перед своим повелителем, но такой возможности ему не дали. Грубые руки тана швырнули его на пол. Кеннаг попыталась сопротивляться, но ее ждала та же участь.
