Отобраны девять мужчин и пять женщин. Эти четырнадцать человек узнают страшные подробности гибели сына Бака, узнают о преступлениях Гектора Монтероса. Узнают и о преступлении Бака. Но им будет предоставлена видеозапись только его преступления.
Мы довольны составом присяжных. И объясняем это Баку Хаммонду, перед тем как охрана уведет его на обеденный перерыв, но его, похоже, это мало интересует.
Я вышла всего на десять минут — подышать свежим воздухом, больше не вытерпела. Но, вернувшись в зал суда, тут же поняла, что пропустила что-то интересное.
Перерыв продолжается. Гарри сидит на первом ряду, в окружении родных и близких Бака — жены, родителей, двух братьев. Они с надеждой смотрят на меня.
— С речью перед присяжными должна выступить ты, — говорит Гарри.
— Что?!
Гарри вскидывает брови. Он знает, что я отлично его расслышала.
— Я не готова, — объясняю я родственникам Бака. — Выступать должен Гарри.
— Они считают, что выступать лучше тебе. И я с ними согласен. — Гарри встал и ходит взад-вперед. — Ты нравишься судье Лонгу. А судья Лонг всегда нравится присяжным. В этом процессе мы должны использовать каждую мелочь.
Ко мне кидается мать Бака, маленькая седая женщина.
— Очень вас прошу, — говорит она со слезами на глазах. — Так будет лучше.
Часы на стене показывают почти половину второго. У меня на подготовку вступительной речи всего полчаса, а это дело — самое трудное из всех, в каких мне доводилось участвовать.
— Ну хорошо. Я скажу вступительную речь. Но мне нужно подготовиться.
Родственники Бака идут по проходу, а я сажусь за столик защиты. Гарри, дождавшись, когда все уйдут, наклоняется ко мне и легонько целует в шею.
— Отстань, Гарри, — говорю я. — Мне надо работать.
— Ну ладно, ладно, — смеется он. — Тебе повезло: я проголодался. Тебе принести чего-нибудь?
— Кофе.
— А поесть?
Я оборачиваюсь к нему и, увидев, какое у него лицо, не могу сдержать улыбку. Как можно не хотеть есть — этого Гарри понять не в состоянии.
— А, дошло, — говорит он и идет к выходу. — Ты хочешь есть не меньше моего. — Оглядывается на меня через плечо и хитро прищуривается. — Только львица лучше охотится на голодный желудок.
Требование нуллификации. В тот самый день, когда все произошло, я сразу поняла: защитник будет просить присяжных не признавать действующий закон и оправдать Бака Хаммонда, даже если факты, доказывающие его вину, неопровержимы. И тогда же пожалела беднягу адвоката, который окажется в столь затруднительном положении. И пожалела бы куда сильнее, знай я, кто окажется этим адвокатом.
