В окно мягко падали лучи летнего утреннего солнца, в воздухе витал запах свежести влажной травы. Тихо и тепло и чисто.
Я быстро проснулся от янтарно-прозрачного света, в котором кружились, чуть переливаясь, пылинки. Рядом я почувствовал теплое слегка шершавое прикосновение. Ее голова лежала на моем плече, мягкие волосы, растрепавшиеся по подушке, слегка щекотали. Одной рукой Настя обнимала меня во сне.
Солнце освещало ее лицо и плечи, выглядывающие из одеяла, загорелые руки со слегка золотистыми волосками. Я смотрел на странно по-взрослому спокойное лицо Насти и она казалась мне женщиной. «Да», - подумал я, - «она женщина, благодаря мне». Я поморщился.
Настя открыла свои темные, совершенно не сонные глаза и посмотрела прямо мне в лицо.
Я улыбнулся ей и притянул Настю к себе, близость ее стройного тела ударила мне в голову. Я поцеловал ее, аккуратно и медленно, как этой ночью, и запустил руку под одеяло.
Настя вдруг странно дернулась и уперлась мне в грудь ладонями.
– Что ты, - прошептал я, - тебе же понравилось… вчера.
Я снова прижал ее к своей груди, а руку просунул у нее между ног.
Настя посмотрела на меня страшными глазами, в них отразилась мука.
– Не надо, пожалуйста, - хрипло прошептала она и сглотнула, - мне так больно.
Я отпустил Настю и она отодвинулась, смотря испуганно и жалко.
– Внизу живота, - добавила она, - больно.
Я смотрел на нее долго, вглядываясь в ее лицо. Большие темные глаза смотрели грустно и тяжело. В них было все - и боль, и унижение, и поруганная растоптанная честь, и отвращение, и страх. В них было все, и оттого они казались взрослыми. И сгорбленное молодое тело оцепенело лежало рядом со мной, оскверненное, больное.
Я чувствовал прекрасную власть над ней, с удовольствием садиста насиловал ее, деля ее тело с другом. А сейчас мне было жаль Настю. Трезвый по-утреннему рассудок остро и резко вонзался в безмятежное ощущение. Мне было жаль ее.
Настя вся сжалась, по-видимому, боясь, что ее снова будут насиловать, несмотря на боль и мольбы.
Я верил Насте- все-таки вчера был ее первый раз, а мы с ней не церемонились.
– Успокойся, - сказал я девочке, - ничего не будет.
Настя уронила голову на подушку и закрыла глаза.
– Вы отвезете меня домой? - спросила она.
Я откинул одеяло и встал с кровати. Настя лежала неподвижно, смотря на меня сухими глазами.
Я наклонился к Насте, и, подняв ее на руки, понес в ванную. Легкое стройное тело, прислонившееся ко мне, возбуждало. Но я занес ее в душевую кабинку, опустил на влажный холодный пол и включил душ.
