— Сильны, — сказал он. — В прошлый раз подали на закуску бедра утки с сухариками. Я не продержался и пяти минут.
Он уже манипулировал вилкой и ножом, как наркоман, лишенный драгоценной дури, словно избавляясь от невыносимого искушения.
— В чем ловушка?
— В вашей тарелке, в вашем стакане, под вашим носом. Начинайте, вы не сможете остановиться.
— Пойду на риск, — решил Мартино.
Если Горанфло сидел здесь, чтобы рассказывать ему истории после двух безуспешных попыток, на кухне отраву в пищу не подсыпали.
Мартино начал понимать, в чем состоит испытание, основанное на злоупотреблении, переедании, и искушении. Он всегда проповедовал умеренность. Исход можно было предугадать.
Он отрезал огромный кусок ветчины с фисташками и без колебаний засунул в рот. Мартино не очень разбирался в еде, но тот взрыв ощущений, который сотряс его существо от нёба до спинного мозга, говорил о том, что он столкнулся с подлинной великой кухней. Горанфло последовал его примеру. И вздохнул:
— Негодяи! Они вымочили мясо в хересе!
Следователь вылизал свою тарелку. Одним глотком выпил полстакана вина, крепкого, ароматного, чуть-чуть отдающего бочкой. Ему казалось, что он поглощает соки дуба, земли и солнца. Допил вино и вновь наполнил стакан, предложив соседу выпить вместе. Появилась служанка, забрала пустые тарелки и исчезла на кухне.
— Ну что ж! — воскликнул молодой человек. — Теперь можно иными глазами взглянуть на палачей и мучеников, не так ли?
Горанфло. достал огромную сигару и собрался ее раскурить. Потом спохватился, предложил Мартино, но тот отказался. Немного выпить — да, но курить — никогда.
— Сцены средневековых пыток, — заговорил его сосед. — Дети Эдуарда, казнь Джейн Грей. — Он выдохнул струю голубого дыма, которая тут же исчезла в трубе очага. — У графа Палладио неплохое чутье драматургии.
— Вы уже добыли одну букву слова, — сказал Мартино.
— Вы тоже, иначе вы бы здесь не сидели. Молодой человек с заговорщической улыбкой поднял свой стакан. Они чокнулись, когда служанка принесла одно блюдо на двоих. И поставила его на стол Мартино. Тот с отвращением отшатнулся, увидев какую-то змею, свернувшуюся между четырех луковиц. Горанфло уставился на новое блюдо.
— Угорь на углях, — выдохнул он. — Коронное блюдо шеф-повара.
— Поскольку вас двое, я уложила его на одну тарелку, — извинилась служанка.
Затем принялась нарезать угря толстыми ломтями, раскладывая по тарелкам и поливая желтым соусом. И не переставала говорить:
