Мысль была шерстистой, когтистой и желтоглазой.
— Вельзевул, дьявольский котяра! — взревела Моргенстерн, оборачиваясь к нему. — Вот как? Он возвращается?
Вельзевул вылизывал лапу с отсутствующим видом, игнорируя вопрос. Роберта бросилась в спальню и принялась собирать чемодан, бросив в него ежа, которого тут же накрыли «Боди Перфект», носки и выцветшие платья. В голове колдуньи бесновались мысли.
Звонить Груберу бессмысленно. Он назовет ее чокнутой. У нее хватало денег на поездку в Париж. Ей надо было все выяснить.
Через две минуты чемодан был собран и закрыт. Роберта ракетой пролетела по гостиной и с яростью захлопнула за собой дверь. Вельзевул зловеще мяукнул и вспрыгнул на подоконник, чтобы посмотреть на город, который построили эти жалкие людишки, чтобы жить в нем. В его бездонно черных зрачках читалось все презрение мира.
Верующие постепенно заполняли единственный неф склепа, заменявшего церковь. Под его сводами, почерневшими от копоти свечей, помещались не более пятидесяти человек. Алтарь, простой каменный куб, отмечал местоположение абсиды. Чаща и амвон с книгой были единственными видимыми аксессуарами литургии.
Все собравшиеся в склепе накрыли головы белой вуалью, что делало их похожими на плакальщиц. Все замерли в строгих неудобных позах. Но не плакали. Сбоку появился служитель. Он подошел к амвону, открыл книгу, сделал вид, что ищет страницу, и наконец нашел ее. Он оперся обеими руками на амвон, оглядел собравшихся с холодной уверенностью того, кто сделал выбор между Богом и Дьяволом.
Большинство собравшихся вздрогнули, увидев лицо священника-гермафродита, его гладкий выпуклый лоб, поджатые губы, глаза, впавшие от ночного бдения или внутренней экзальтации. На нем была странная сутана. Черная. С тремя вышитыми вверх тормашками крестами.
Священник начал хриплым шепотом:
— Именем Всемогущего, к кому обращаемся, кого боготворим и ныне, и присно, и во веки веков.
Присутствующие шепотом повторили фразу. Было похоже, что по плитам склепа шлепают клешни целой армии сколопендр.
— Могуществом переданного нам Ключа Вайхеон… — жрец ждал, пока аудитория повторит каждое произнесенное им имя… — Стмуламафон… Эрогарес… Ретрагсаммафон… Клиоран… Исион… Эзитон… Эриона… Онера… Эразин… Моин… Меффиас… Сотер… Эммануил… Саваоф… Адонай… я призываю Тебя, Аминь.
После литании последовало долгое молчание. Верующие стояли, опустив головы. Кое-кто покачивался. Жрец, закрывший глаза, был воплощением сосредоточенности.
