- Ур-р, вот я бы тебя!..
Спокойно, Джемка, не
дергайся, а то уроню.
- А ты-то! - Джемми
тявкнула на Джоя, бредущего рядом, облаял бы хоть его, все равно своему хозяину
не помощник. Его хозяина нес на своих мощных руках матрос Нагорный.
- Ваше Высочество,
давайте помогу...
- Я те помогу, -
вскинулся матершинник с винтовкой, - допрет, не убудет, свою ношу тащи, матрос
тоже мне. Холуй царский.
- Я царский слуга, а вот
ты - халуй, только бесовский.
- А че, с бесом оно
ниче...
- Да еще и дурак.
- А если я тя пристрелю
щас при попытке к бегству?
Джемми прямо-таки
изошлась лаем, хозяйка, да урони, дай мне хоть за ногу его...
Хорошо было в Тобольске,
куда-то теперь? Чего-то повыть охота, да хозяйка против будет. А где вторая
хозяйка? Где Ольга? Девочки, р-р-тяф, не отставать...
***
Что-то сникло в нем,
расхотелось отчего-то быть в этой команде охранников. И он видел, что сникло не
только в нем, но и во всей команде. Неохота больше хорохориться, хамить, в
туалет княжон под шуточки водить. Да и подсвечник этот отчего-то из памяти не
выходит. Месяц назад было, а будто вчера. Проходу не давал этой гордячке,
которая чемодан перла. А та его будто не замечала и матерщины его не слышала. И
вот однажды, когда он уже совсем охамел, перед ним возник бывший Царь с
бронзовым подсвечником в правой руке. Понял - еще шаг, и подсвечник обрушится
на его голову. А во взгляде - ни злости, ни сердитости, будто на пса
задиристого смотрит, - ну, не надоело бузить? Но шаг делать нельзя, сразу
понял: этот человек, если взял подсвечник, то - шуткам места нет. Отступил и
пошел, пошатываясь и поругиваясь, допивать. Вдруг остановился, обернулся. Все
семейство продолжало пение перед иконами. И тут ощутил, что они не видят ничего
кроме икон, и не слышат ничего, кроме собственного пения. Поглощенность
молитвой абсолютна, все наполняющее дом воинственное хамство, все пакости для
них - не существует. Будто невидимый бронированный колпак вокруг них от всей
грязи мира. И они не стараются не видеть и не слышать окружающее зло, они - не
видят и не слышат, сила невидимой брони необорима, зря старается-изгаляется его
команда. А, собственно, чего вдруг пакость делать тянет? "Холуй
бесовский" - вспомнилось вдруг брошенное матросом... И эта фраза впервые в
жизни обрела смысл.
Он загородил ей дорогу и
сказал самому себе неизвестным голосом:
- Отца позови.
Сидящая на руках Джемми
внимательно оглядела старого знакомого и даже не тявкнула.
