– Хаим! Это не ты ли
Тохтамышеву свору войском называл? Не ты ли ?...
– Я, о, несравненный.
– Что, твои уши тебе уже
не нужны?
– Нужны, о,
благосклонный. Я сейчас повторю – это было войско, а не сброд. Просто нет во
вселенной воинов, равным тимуровым орлам и их вождю. Ты есть единственный лев,
но не, не устану повторять, что спящему льву и шакал может перерезать вены. И
даже сброд надо бить всей мощью, по орлиному, а не в пол – силы. Орел,
привыкший воевать в пол – силы, в этой привычке несет в себе гибель, ибо
возможно, где-то растет второй орел, пока еще орленок.
– Мои уши, вместе с моей
головой ждут приговора твоего меча, о, справедливый.
Усмехнулся Тамерлан и –
таки щипанул великого визиря за ухо.
Не стал на этот раз
Великий визирь отвиливать от щипка, улыбнулся в ответ благодарно.
– К тому же, о,
победоносный, на плечах разбитого Тохтамыша ты подошел к новой части вселенной,
которая должна стать твоей. Но, скажи мне, что гнетет тебя, от чего не весел
твой лик? Посмотри какая добыча, почти столько же, сколько ты взял от всех
приаральских городов. И это с одного только года. Одной пушнины...
– Как он назывался,
Хаим?
– Он назывался – Елец.
Так почему ты печален, о, премудрозадумчивый?
– Я этого и сам не
пойму. Я бы это хотел спросить у тебя. Нос и уши великого визиря должны чуять и
слышать все. А?
– О, как я рад видеть,
когда твои царственные уста озаряются улыбкой... И правда твоя, о,
проникновенный, коли визирь задает вопрос, ему и отвечать. И ответ вот какой:
от той земли, которую начали уже топтать копыта твоего серого красавца Айхола,
действительно веет гнетом и тоской,.. – «О, Айхол! Несравненный чудо
ахалтекинец, единственное на свете существо, к которому испытывалось нечто
вроде любви, шесть лет друг с другом как одно целое, нет в мире другого такого
коня, как нет в мире другого такого полководца»,.. – да, веет гнетом и тоской!
Для всех кто вступает на эту землю,.. – «однако что это вдруг так разволновался
Великий визирь».., – и не имеет к ней и населяющему ее сброду, вот уж воистину
сброду, добрых чувств. А добрых чувств к ним испытывать нельзя! Ты назвал
Тохтамыша шакаленком и заморышем, а войско его сбродом, так вот, а они платят
дань Тохтамышу и его сброду.
А тридцать лет назад,
когда заартачились они насчет дани, Тохтамыш столицу их, Москву, дотла сжег. И
гнет развеется, когда твой Айхол, откроет своим копытом двери Новгорода, там,
на севере...
– Ты здесь когда-нибудь
бывал Хаим?
