— Документ большой? —
спросил Хозяин, по-прежнему не отрываясь от календаря.
— В каком смысле? —
недоумение заморщинило лобастость.
— В смысле формата
бумаги.
— Два печатных листа
А-4.
— При себе?
— Конечно.
— Разорви его на число
членов Политбюро и раздай каждому на предмет туалетного использования. Я
остаюсь в Москве до последнего.
— До последнего — это
как? — мрачно раздалось из-под пенсне.
— А до последнего,
Лаврентий, это когда 34-ка со свастикой, Гепнером на границе захваченная, на
Красную площадь въедет.
— Вполне реальная
перспектива, — из-под пенсне жестко-немигающе глядели прищуренные глаза.
— Наверное. Прогоним и с
Красной площади... вот, пожалуйста, 19 ноября, день Варлаама Хутынского. Вот с
ним и поздравим оставшихся по ту сторону фронта... вот и бумаге применение, на
«Безбожнике» сэкономленной. Хорошо бы с житием его познакомиться.
Тут и Берия не выдержал
и покачал головой. И в его покачивании виделось уже нечто более серьезное, чем
укоризна. Фактически ведь он один тогда, в июне, своим бесстрашием и
решительностью заставил Хозяина взять себя в руки и стать Верховным
Главнокомандующим. Показалось, что придется и сейчас забыть про страх и про
субординацию и резко поставить Хозяина на его место — место Верховного
Главнокомандующего, вырвать-вытащить его из невесть откуда вдруг взявшейся ямы,
куда он угодил и обратился в разбрасывателя церковных поздравлений. Вместо того
чтобы мощное каменное сооружение обратить в крепость с пулеметами, из каждого
окна и с крыши, — служить там обедню?! Тот июньский его надлом был понятен — да
пошли вы все!.. Ничего не хочу после такого разгрома! Не состоялось великое
порабощение Европы, а, значит, — все ерунда, отстаньте...
Тогда, глядя в пустые,
безжизненные пьяные хозяйские глаза, проорал в них, одновременно встряхивая
Хозяина за плечи:
— Вста-а-ать!
Тот остался сидеть, ибо
подняться не мог. Встряхнул ещё раз и поднял. Притулившиеся сзади соратники
только ёжились и постанывали, наблюдая сцену.
— Ты сам и твое имя — из
стали или из говна?! Ты — Сталин, или Говнин?! Забудь про Европу, страну надо
спасать! Власть спасать, шкуры свои спасать! Второй эшелон без тебя
неуправляем! И всё неуправляемо! Сейчас пристрелю тебя и буду управлять от
твоего имени по радио и по телефону!.. Марш в баню!..
Сам в бане отхаживал его
веником и потом отходную стопку подносил. Из бани он вышел Сталиным.
Но сейчас-то что и как
делать? Но что-то и как-то надо было делать. Сам он, когда хозяйничал первым
секретарем в Грузии, церковь почти не трогал, почти все храмы в Грузии остались
целы (и коллективизацию на тормозах спустил).
