Мужчина зевнул, так что хрустнула челюсть, почесал широкую грудь, покрытую, словно панцирем, пластами каменно-твердых мускулов, а затем дотянулся до низкого столика, стоявшего в изголовье, нашарив там вслепую серебряный колокольчик. Переливчатый звон, подобный журчанию ручейка по весне, прокатился по комнате, отразившись от задрапированных пестрыми коврами и гобеленами стен, и вырвавшись, наконец, за ее пределы. Звонок, нарочито тихий, услышали в следующий миг, ибо ждали его уже довольно долгое время, и тотчас воцарилась обычная утренняя суета.
- Ваше величество, - двери мгновенно распахнулись, и в спальню, почтительно кланяясь, вошел щуплый седенький человечек, разряженный в парчу и бархат, как и подобало слуге самого владыки Альфиона. - Доброе утро, ваше величество. Как спалось, все ли хорошо?
- Все чудесно, - усмехнулся король Эйтор, тот, кто милостью Судии вот уже двадцать три года именовал себя владыкой этих северных земель. - Пусть принесут воды, Франк, - приказал он, и старый слуга опрометью выскочил прочь, а мгновение спустя где-то рядом раздался его каркающий голос, отрывисто отдававший приказы. Правитель Альфиона ухмыльнулся - в разговорах с младшей прислугой личный слуга самого государя предпочитал обходиться без ненужного словоблудия, не пытаясь даже казаться почтительным.
Начинался новый день, несущий новые заботы, которых всегда с лихвой доставалось королю, но также и новые радости, на что правитель искренне надеялся, пробуждаясь каждое утро. Эйтор встал с постели, подошел к окну и одним рывком распахнул занавески, вновь блаженно потянувшись. Его взору открылась панорама Фальхейна, самого большого города во всем королевстве, давно уже проснувшегося и жившего обычной жизнью. Солнце, поднявшееся над лесом, окрасило золотом мостовые и островерхие крыши, и день обещал быть теплым и сухим, а это означало, что не выйдут из берегов сточные канавы, прорытые вдоль улиц, превращая мостовую в зловонное болото, что само по себе уже было весьма неплохо.
Король подумал, что если погода вдруг не испортится, можно будет устроить небольшую конную прогулку по окрестным полям, взяв с собой как можно меньшую свиту. Хотелось развеяться, полной грудью глотнуть свежего воздуха, ощутить ту свободу, какой не могло быть у него, безраздельного хозяина и, одновременно, вечного узника этого огромного дворца, оплота высшей власти в полуночной державе.
Государь Эйтор стоял у окна, наслаждаясь диковинным пейзажем. Казалось, что у самых его ног бьется, пульсирует, точно огромное сердце, вынутое из тела, но продолжающее жить, содрогаясь в необычном ритме, людской океан, названный Фальхейном.
