Отпустив эборет, я некоторое время прогуливался пешком.
Когда я восхищался вознесшимся над площадью гмазником Управления супсов, из него вышли два высокопоставленных служащих, которых можно узнать по интенсивному свечению и красным гребням вокруг абажура. Они остановились неподалеку, и я услышал их беседу.
— Розмазь каймистости уже не обязательна? — спрашивал один, высокий, весь в орденах.
Другой отвечал, посветлев:
— Нет. Директор говорит, что мы не выполняем плана, и все из-за Грудруфса. Не остается ничего другого, сказал директор, как заменить его.
— Грудруфса?
— Ну да.
Первый погас, только ордена продолжали светиться разноцветными венчиками, и, понизив голос, сказал:
— Вот закрусится, бедняга.
— Пускай себе крусится, ничего ему не поможет. Иначе порядка не будет. Не для того столько лет трансмутируют всяких типов, чтобы сепулек становилось все больше.
Заинтересованный, я невольно приблизился к ардритам, но они, замолчав, удалились.
Странное дело, но после этого случая до меня все чаще стало доноситься слово “сепульки”. Когда я шагал по тротуарам, стремясь погрузиться в ночную жизнь столицы, из глубины переливающихся толп меня настигало это загадочное выражение, то произнесенное приглушенным шепотом, то выкрикиваемое со страстью; его можно было прочитать на шарах объявлений, которые сообщали об аукционах и публичных торгах редких сепулек, и в сверкающих неоновых рекламах, рекомендующих приобрести модные сепулькарии. Напрасно пытался я догадаться, что бы это могло быть; наконец, когда около полуночи я освежался бокалом курдлевых сливок в баре на восьмидесятом этаже универмага, а ардритская певица начала исполнять модную песенку “Моя маленькая селулечка”, мое любопытство возросло до такой степени, Что я спросил подошедшего кельнера, где можно приобрести сепульку.
— Напротив, — ответил он машинально, получая по счету. Потом внимательно посмотрел на меня и слегка потемнел. — Вы один? — спросил он.
— Да. А что?
— Нет, ничего. К сожалению, у меня нет мелочи.
Я оставил сдачу и на лифте спустился вниз. Действительно, напротив я увидел огромную рекламу сепулек, толкнул стеклянные двери и очутился внутри пустого в это время магазина. Я подошел к прилавку и с наигранным безразличием спросил сепульку.
— Для какого сепулькария? — поинтересовался продавец, снимаясь со своей вешалки.
— Ну, для какого… Для обычного, — ответил я.
— Как это для обычного? — удивился он. — Мы держим только сепульки с присвистом…
