Виллему охватило горячее желание снова вернуться в детские годы. Так чудесно им было всем вместе, всем шести одногодкам!
Сейчас все так изменилось!
Все вместе они вошли внутрь.
Тристан сегодня был каким-то странным. То краснел, то бледнел, глаза вдруг начинали сиять счастьем, а затем в них появлялись темные муки совести. «У него сейчас трудный возраст», – подумала Виллему с зазнайством человека, имеющего жизненный опыт.
Ее взгляд скользнул по скамейкам, где сидели мужчины. Быстро, чтобы никто не заметил ее интереса. С глубоким вздохом разочарования уселась она на свое место.
Пастор говорил и говорил.
Ни одно его слово не задержалось в ушах Виллему.
Зачем пришла она сюда? Что ей делать в церкви?
Еще на церковном холме взрослые в семье пытались решить вопрос о том, кто в это воскресенье будет готовить кофе после окончания церковной службы. И согласились, что все соберутся в Гростенсхольме. Именно в этот момент Виллему поняла, что Ирмелин обращается к ней. Она услышала имя…
– Что ты сказала? Повтори, я слушала твою маму.
Ирмелин улыбнулась:
– Я сказала только, что сегодня утром служанки разговаривали о вчерашних танцах в Эйкебю.
– Да, да, а что еще рассказывала ты?
Удивленная ее интересом, Ирмелин подняла брови.
– Они говорили, что там был Эльдар.
– Вот как. Он был на танцах, – как можно равнодушнее произнесла Виллему. – Разве это необычно?
– Нет, говорили девушки, после того, как он вернулся домой.
– Он ведь охоч до девушек, – сказала Виллему с бьющимся сердцем.
– Он скоро ушел, рассказывали они. Были несколько разочарованы этим. Утверждали, что он был не тот. Какой-то дикий, опасный.
– О-о, – пробормотала Виллему и почувствовала себя почти предательницей.
Эйкебю? Она, конечно, слышала, что там должны были быть танцы. Как правило, семьи помещиков не ходили на такие празднества, но ведь люди, живущие в Эйкебю, ее родня. Оттуда пришла Ирья, мать Маттиаса.
Почему Виллему не пошла туда?
В ней бушевало чувство глубокого раскаяния и разочарования. Она была неимоверно огорчена. От обиды она готова была броситься на землю и бить кулаками по холму, но все это она прятала глубоко в себе.
Он ушел рано…
Может, искал кого-то? Которого там не было? Чепуха, он нашел для себя девицу и вместе с ней скрылся.
Нет, это настоящее самоистязание! Виллему поднялась в карету, которая должна была отвезти их в Гростенсхольм.
Последнее, что она увидела перед тем, как карета двинулась в путь, были всепонимающие кошачьи глаза Доминика и ироническая улыбка на его лице.
