Мира сжала его плечо.
- Это все?
- Кажется, да.
- Оборотень, - сказал Жойен Рид.
Бран уставился на него круглыми глазами.
- Что?
- Оборотень. Подменный. Бестия. Вот как тебя будут называть, если узнают про твои волчьи сны.
Эти имена напугали Брана заново.
- Кто будет называть?
- Твои же люди. От страха. Кое-кто даже возненавидит тебя и захочет убить.
Старая Нэн рассказывала про оборотней и подменных страшные вещи. В ее сказках они всегда были злыми.
- Я не такой. Не такой. Это только сны.
- Волчьи сны - не просто сны. Когда ты бодрствуешь, твой глаз крепко закрыт, но когда ты спишь, он открывается, и твоя душа ищет свою вторую половину. В тебе заключена большая сила.
- Не нужна мне такая сила. Я хочу быть рыцарем.
- Ты хочешь быть рыцарем, но на деле ты оборотень. Ты не можешь изменить это, Бран, не можешь отрицать, и отмахнуться от этого нельзя. Ты - тот крылатый волк, но летать никогда не будешь. - Жойен подошел к окну. - Если не откроешь свой глаз. - И он ткнул двумя пальцами Брана в лоб - сильно. Бран ощупал это место, но нашел только гладкую неповрежденную кожу. Глаза там не было - даже закрытого.
- Как же я его открою, если его там нет?
- Пальцами этот глаз не найдешь. Искать надо сердцем. - Жойен посмотрел Брану в лицо своими странными зелеными глазами. - Или ты боишься?
- Мейстер Лювин говорит, что в снах нет ничего такого, чего можно бояться.
- Есть.
- Что же это?
- Прошлое. Будущее. Правда.
Брат и сестра бросили его в полной растерянности. Оставшись один, Бран попытался открыть третий глаз, но он не знал, как это делается. Как он ни морщил лоб и ни тыкал в него, разницы не было. В последующие дни он попробовал предупредить тех, кого видел Жойен, но все вышло не так, как ему хотелось. Миккен счел это забавным. "Море, вон как? Всегда хотел повидать море, но так на нем и не побывал. Выходит, теперь оно само ко мне пожалует? Милостивы же боги, коли так заботятся о бедном кузнеце".
"Боги сами знают, когда взять меня к себе, - спокойно сказал септон Шейли, - но я не думаю, что встречу свою смерть в воде, Бран. Я ведь вырос на берегах Белого Ножа и хорошо плаваю".
Только Элбелли принял слова Брана близко к сердцу. Он сам переговорил с Жойеном, после чего перестал мыться, а к колодцу и близко не подходил. В конце концов от него пошел такой дух, что шесть других стражников бросили его в корыто с кипятком и отскребли докрасна, а он орал, что они его утопят, лягушатник зря не скажет. После этого случая он при виде Брана или Жойена всегда хмурился и ругался втихомолку.
