Когда он взглянул матери через плечо и улыбнулся ей, она почему-то засмущалась, как будто за последние две недели стала взрослой и этот дом был ее, а он – всего лишь гостем. Что-то в нем изменилось – похудел, может быть?
– Так значит, все-таки выпустили, – выдохнула Элли.
Он рассмеялся и подошел к ней:
– Копы мечтали оставить меня у себя, что верно, то верно, но я уж им объяснил, что скучаю по сестренке. – Он обнял ее и прижал к себе. – Ты как, в порядке?
Она улыбнулась:
– Теперь да.
Его взгляд скользнул к машине, где мать доставала из багажника его рюкзак, а отец – чемодан. С этим чемоданом он ездил кататься на горных лыжах. Чудно как: теперь чемодан побывал и в самолете, и в Альпах, и в Норвичской тюрьме для малолетних преступников. Отец подкатил чемодан к дому.
– Смотри, Том, что твоя сестра сделала, – проговорил он и указал на растяжку на заборе.
Она три вечера убила на эту растяжку, но вот имен -но сейчас та показалась ей дурацкой. На нем все четверо стояли под радугой, а вокруг – огромное сердце. Вверху – придуманный ею самой семейный герб и лозунг: «ТОМ ПАРКЕР НЕВИНОВЕН». Но по краям, там, где она прикрепила ткань к забору, та уже обтрепалась. И теперь плакат был больше похож на рваную старую простыню, чем на то, во что она вложила всю душу.
– Она столько над этим корпела, – добавил папа и улыбнулся, глядя на Элли. Впервые за несколько дней он взглянул ей в лицо.
Брат толкнул ее локтем:
– Так приятно, Элли, спасибо.
Подошла мать, держа в руках куртку Тома, поглаживая ее, расправляя все складки.
– Там за домом для тебя еще один сюрприз, – сказала она.
– Какой сюрприз? – подозрительно спросил Том, и Элли почувствовала, как у нее застучал пульс. Вечеринку придумала не она, а Тому эта идея могла и не понравиться, между прочим.
– Сейчас увидишь, пойдем, – выпалила она" и потащила его за дом.
На лужайке вырос шатер. У столиков стояли газовые фонари для тепла, вокруг аккуратно расставлены стулья. Тарелки, стаканы и столовые приборы – на отдельном столе. Там же было место для еды; официантки расстилали скатерти и раскладывали салфетки. Китайские фонарики тихонько покачивались в ветвях грецкого ореха и на всех столбах, ветер колыхал связки воздушных шаров.
Элли наблюдала, как Том оглядывает все вокруг.
– Это праздник, – наконец проговорила она. Он провел рукой по волосам:
– Я уже понял.
– Не нравится, да? – Она повернулась к родителям. – Я же вам говорила, что ему все это не нужно! Говорила же?
