— Ах, ты туда же, — обиделся Федор Степанович.
После этого пили молча и долго.
Разошлись поздним вечером.
Максим Петрович уехал на такси, а Федор Степанович по стенке — то ли прячась от ветра, то ли не надеясь на себя — побрел пешком.
Утром Федор Степанович ушел на работу раньше обычного. На вопрос Ольги Ивановны, куда он собрался в такую рань, — он ответил, что теперь служба начинается раньше.
У палатки он встретил старых знакомых. Тоже пропойцы.
— По стопорю бы хватить, Федор Степанович? — с надеждой прошипел Валька со Столешникова.
— Неплохо бы. — поддержал его красноносый товарищ.
— У меня вот и тараночка.
Федор Степанович заказал водочки и пивка. Насыпав в кружку соли, он поставил ее на прилавок. Потом поднес кружку ко рту, немного помедлил и глубоко вздохнул, вылил в малиновые, потрескавшиеся губы омерзительную влагу.
Тут же ему удружили тараний хвост, который он обмакнул в пиво и сунул в рот, а пиво отдал обладателю таранки, который, жадно обхватив дрожащими руками кружку, сделал сразу несколько глубоких глотков.
— Не все пей-то, — послышалось из-за спины, — опиваться, что ли, пришел?
Теперь уже обладатель пива был хозяином положения. И на него смотрели заискивающе.
Федор Степанович хотел заказать еще, но потом, видимо, решив, что хватит, пошел на службу.
Федор Степанович разбирал деловые бумаги и не выходил из кабинета, а в перерыв, не пообедав, ушел в город.
— Товарищ начальник! — Докладывает дежурный по МУРу Климов. — В помещении Телеграфа в рабочем кабинете был обнаружен труп казначея Петрова с перерезанным горлом. Столы взломаны, железный шкаф открыт.
Немедленно на место преступления была послана оперативная группа, которую возглавил Иван Титыч Кириллович.
Кириллович пришел в милицию по призванию и работал еще со старыми, прославленными муровцами. Он хорошо знал свое дело. В работе всегда помогали ему талант и терпение.
Столы кабинета были сдвинуты, стулья перевернуты, в кабинете казначея стоял беспорядок.
В луже крови лежал Петров. Ноги его были вытянуты, а руки согнуты в локтях так, что окровавленные кисти касались туловища. Рядом с трупом лежало окровавленное пресс-папье. Лицо Федора Степановича было закрыто — на нем лежала красная тряпка. Через шею шел красно-голубой надрез.
После осмотра кабинета казначея и опроса свидетелей Кириллович сразу же вернулся в МУР и явился к начальнику.
— Разрешите доложить результаты, товарищ начальник.
— Присаживайтесь сначала, Иван Титыч, в ногах правды нет. А теперь рассказывайте.
