Дракон легкокрылой птицей перемахнул через взвившееся высоко вверх пламя. Гости вокруг заохали, но жар нисколько не повредил Софии, напротив, ей на мгновение померещилось, будто огненные языки ластились к ногам, а не стремились опалить…
– Надеюсь, ваше поверье подействует и теперь нас ждут хорошие времена, – сказал дракон учтиво, не торопясь выпускать ее руку.
– Надеюсь, – эхом отозвалась София, неотрывно глядя на него.
Гадалка выглядела такой юной и полной жизни: щеки ее раскраснелись, волосы в полумраке казались совсем смоляными и восхитительно растрепались, а губы ярко алели без всяких косметических средств. Рядом с мужчиной женщина всегда прекрасна…
– Сегодня вы совсем другая… – тихо заметил дракон, легкая хрипотца в голосе выдавала его волнение.
Это неожиданное рандеву среди веселящейся толпы было прервано господином Рельским, которому зачем-то срочно потребовался Шеранн.
Госпожа Чернова ощутила смутную досаду, когда мировой судья, вежливо извинившись, увлек его куда-то в сторону, но ее тотчас же пригласили на танец, и она охотно согласилась.
Мельком она увидела, как господин Рельский о чем-то серьезно беседовал с Шеранном, после чего последний куда-то исчез. Это весьма огорчило ее, но в эту волшебную ночь она была не способна всерьез тревожиться, к тому же легкое вино на поверку оказалось не столь безобидным, и мир виделся будто сквозь расплывчатую дымку.
Хоть праздник потускнел после ухода дракона, терять короткие часы передышки ей не хотелось, так что София охотно приняла новый бокал с пуншем и улыбнулась предупредительному господину Рельскому, который весь вечер оказывал ей явное предпочтение…
Дракон выбрался из отвратительного скопления людей, гномов и гоблинов, скинул фрак и узорчатый жилет и с наслаждением потянулся. Отчаянно хотелось сменить облик, выпустить на свободу крылья, растревоженные полыхающим вокруг пламенем, но в такой близости от хрупких и излишне впечатлительных разумных это было бы безрассудством.
Шеранн раздраженно передернул плечами. Странные эти люди и прочие родственные им расы: природной свободе они предпочитают стены и запоры, запреты и нелепые страхи. Жмутся друг к другу в толчее городов, одновременно страдая от скученности и наслаждаясь близостью себе подобных. Даже их одежда – броня, за которой они скрываются друг от друга, будто стыдятся самих себя! Разве можно жить в панцире? Должно быть, люди родственны черепахам!
Но зато так увлекательно выуживать их из скорлупы…
