Ксанта стояла на коленях, как при молитве, но не молилась.
Ангар был чернее ночи, и она могла вообразить, будто находится здесь одна. В нем была заперта еще сотня душ, прикованных к полу или стенам, но они безмолвствовали. Они молчали уже много недель. В начале путешествия, когда их, будто стадо, перегнали из клеток в ангар корабля, они вопили, стенали, умоляли о пощаде. Теперь они уже поняли, что команда их не слушает. Члены экипажа ходили по кораблю, скрытые под масками и робами, и ни разу не заговорили с кем-либо из узников, как бы их ни умоляли поведать, куда они летят и что с ними будет. Даже дети перестали задавать вопросы.
Ксанта знала, почему их здесь собрали. Они были ведьмами. Некоторые из них были ворожеями, знахарями, целителями и мудрецами с примитивных миров, которых пленили и передали людям, пришедшим с неба, чтобы получить за это оружие или просто, чтобы звездный корабль улетел. Другие были убийцами и соглядатаями, чьи способности сделали их ценными наемниками для благородных семей и банд подулья, а вместе с тем — и мишенями для планетарных властей. Ксанта была одной из них, шпионкой, и хотя она тщательно старалась не заводить себе смертельных врагов среди аристократов-головорезов ее родного мира, ничто не спасло ее, когда пришли арбитры с щитами и дробовиками, чтобы очистить весь улей от псайкеров.
Псайкеры. Ведьмы. Еретики. Одним своим существованием они совершали гнуснейший из грехов. Никто не знал, куда их везут, но все понимали, что там, в конце путешествия, их ждет кара.
Ксанта позволила своему разуму погрузиться глубже. Чувства выскользнули за пределы тела. Она видела яркое сияние умов других запертых в трюме псайкеров. Некоторые из них слабо мигали — это были самые опасные, которых все время накачивали седативами.
Другие все еще мерцали надеждой. Большинство светились тускло, приняв свою судьбу.
Она также чувствовала обереги, встроенные в корабль. Сложные геометрические узоры, пентаграммы и переходящие друг в друга спирали, вытравленные психоактивными составами и начертанные священной кровью. Они покрывали каждую поверхность трюма и образовывали щит, непробиваемый для психической силы. Мощь самой Ксанты, куда большая, чем предполагал экипаж корабля, превратилась в неясное мерцание на задворках ее разума.
С одной стены стекала струйка воды. Ксанта заметила ее четыре месяца назад, когда на пленников впервые надели оковы. Какой-то изъян в стене позволил сконденсироваться влаге от их дыхания. Вода копилась и текла вниз. На протяжении месяцев она проела в металле крошечную полосу ржавчины, не более чем красноватое пятно для невооруженного глаза. Ксанта его не видела — не воспринимала обычными чувствами — уже много недель, с тех пор, как ангар последний раз освещался.
