Камерон Холлоуэй был поразительно похож на Дерека: такие же песочного цвета волосы и выразительные глаза, такая же долговязая фигура, движущаяся с неожиданной грацией, те же прекрасные способности к гольфу. Он был лучшим игроком местной команды за долгие годы. И, судя по внешнему виду — разрумянившимся от ветра щекам, взлохмаченным волосам и грязным ботинкам, — Камерон только что закончил тренировку.
— Что случилось? — спросил Шон.
— Ну, мама должна была забрать меня полчаса назад, но, кажется, забыла, — угрюмо сказал мальчик. — Вечно она все забывает.
Шон никогда не питал особой привязанности к бывшей невестке, которая здорово обчистила Дерека при разводе. Однако, пожалуй, не стоило позволять Камерону злословить на ее счет.
— Наверное, задержалась из–за дождя, — предположил он. Шон часто завидовал Дереку, но только не в том, что касалось его сумасшедшей бывшей супруги. Кристел кого угодно достала бы.
— Да ладно, просто забыла, а теперь еще и мобильный не берет. И папа тоже.
Шон поискал в карманах ключи от машины.
— Я подвезу тебя.
— Спасибо.
— Встретимся на парковке.
Шон предупредил Даффи, следившего за состоянием газона, что уезжает, и направился к своему пикапу. Камерон загружал в багажник свои клюшки, дорогой набор фирмы «Каллауэй» с графитовыми рукоятками, гораздо более высокого качества, чем могли позволить себе даже весьма обеспеченные члены клуба Эхо–Ридж. Клюшки он получил от Дерека, которому спонсор каждый год предоставлял новый набор.
Шон напомнил себе, что его брат заслужил свой успех, которого добивался удар за ударом, турнир за турниром. Он имел право ходить с гордо поднятой головой. А Шон… что ж, он тоже получил то, чего заслуживал.
Он вывел машину с парковки и поехал по крутой, извилистой дороге.
— Может, позвонишь матери и скажешь, что я везу тебя домой? Иначе она приедет за тобой.
Камерон вытащил свой мобильный и набрал номер.
— Не отвечает.
— Тогда оставь ей сообщение.
Трубка молчала, но Камерон сказал:
— Это я. Ты опоздала, и дядя Шон согласился подвезти меня домой. Пока!
Уголком глаза Шон взглянул на мальчика.
— Тон был на грани — почти грубый.
— А то, что она забыла про меня, — это уже за гранью.
— Наверняка у нее есть объяснение.
