Груз на душе заметно легчает. Быстро собираюсь и еду на почту, чтобы отправить в Нью-Йорк кольцо невесты. Прощаться с ним немного грустно. Естественно, не потому, что оно очень дорогое, а потому, что я привыкла к нему и, мне казалось, что оно в каком-то смысле не просто металлический ободок и крупный волшебно поблескивающий камень, а некое существо и символ того, что впереди меня ждет множество семейных радостей.
Однако, как только я расстаюсь с первым кольцом, достаю из сумочки другое. Теперь я имею полное право принять подарок и надеть его на палец. Вот только не вполне уверена, что человек, преподнесший мне его, по-прежнему хочет делить со мною жизнь. Чтобы уладить это последнее жуткое недоразумение, запрыгиваю в машину и на предельно допустимой скорости мчусь туда, где прошли наши с Дарреном детские годы.
Беатриса открывает дверь вся в слезах. Первая мысль, которая приходит мне в голову: с Дарреном что-то случилось.
Прижимаю руки к груди.
— В чем дело?
Беатриса вялым жестом предлагает мне войти.
— Лучше ты мне ответь, дорогая. В чем дело?
Непонимающе качаю головой. Беатриса театрально вскидывает руки.
— Я чувствовала, что он уже готов отказаться от своей безумной идеи ехать к черту на кулички, — плаксивым голосом произносит она. — Но… пойдем в гостиную. Я сяду на диван, а то ноги подкашиваются.
Меня охватывает странное чувство, какое возникает тогда, когда ты опаздываешь на экзамен или важную встречу. Но я подавляю его и следую за Беатрисой в гостиную. Она с горемычным «ой» полуложится на диван и смотрит на меня так, будто о чем-то отчаянно просит.
— Даррен остался бы в Лондоне, — говорит она, и ее лицо снова морщится от плача. — Из-за тебя.
— Из-за меня? — спрашиваю я, задумываясь о том, что еще ей известно.
Беатриса кивает, достает из кармана платок и вытирает слезы.
— В последнее время вы часто виделись, и он по уши влюбился.
У меня розовеют щеки, а сердце, кажется, совершает в груди кувырок.
— Он что… обо всем тебе рассказывал? — спрашиваю я.
Беатриса всплескивает руками.
— Если бы! Из него слова не вытянешь о личных делах! — Она прижимает руку к груди. — Просто мое материнское сердце не проведешь.
Стараюсь успокоиться. Одна из нас двоих обязана оставить эмоции и начать рассуждать здраво. Беатриса старше, вырастила сына и, конечно, повидала на своем веку куда больше, чем я, однако она умрет полуребенком. А мне сейчас нужно срочно действовать.
— Расскажи все по порядку, — намного строже прошу я.
