Во мне, как ни смешно, просыпается давнее легкое волнение. Глядя на свое отражение, будто на приятеля, я тихо усмехаюсь и пожимаю плечами.
Даррен Хиддер — моя первая тайная любовь и друг детства. Семилетними детьми мы были уверены, что, когда вырастем, поженимся. Тогда мне это казалось чем-то самим собой разумеющимся. Позднее, став подростками, мы обнаружили, что стесняемся друг друга, и перестали так часто видеться. А лет в семнадцать оказались вместе на одном празднике для старшеклассников. Даррен выпил лишнего (где-то за пределами здания, внутри распивать спиртное не разрешалось) и принялся расписывать, в какую красавицу я превратилась. Нет, то были не избитые фразы «какие у тебя глаза!», которыми для достижения понятных целей молодые люди могут потчевать любую девицу. А точные описания именно меня, причем сделанные человеком наблюдательным и творческим.
Когда он успел меня рассмотреть? — раздумывала я весь тот вечер. И почему, хоть и подшофе, так волнуется и то и дело краснеет?
Закончилось это маленькое романтическое приключение весьма неприглядно. В поисках уединения мы умудрились прошмыгнуть в гардеробную. А оттуда нас с отборной руганью выставил гардеробщик. Я, задыхаясь от унижения, тут же уехала домой. Потом мы с Дарреном всевозможными способами избегали встреч, через год он уехал учиться. А лет пять назад приехал навестить родителей вместе с невестой. Мы столкнулись с ними на улице и поболтали как обычные соседи.
— У него какие-то проблемы, — говорит мама. — Я особенно не стала вникать. То ли поссорился с другом, то ли что-то стряслось на работе.
А с женой у него как? — так и крутится у меня на языке вопрос. Но я, естественно, молчу. Признаваться в том, что я интересуюсь женихом из детства, стыдно даже самой себе.
— Не знаю, захочет ли он сам обращаться за профессиональной помощью, но Беатриса готова на что угодно, лишь бы облегчить страдания сына.
— Знакомым я консультаций не даю, — напоминаю я, стараясь казаться почти безразличной.
— Но ведь папиному крестному сумела помочь, — произносит мама ласковым, чуть ли не заискивающим тоном, который, впрочем, очень ей свойственен.
— Папиного крестника я почти не знала. — Я представляю, как Даррен явится ко мне в агентство и сядет передо мной на мягкий диван. Нет! Видеть в нем просто клиента я не смогу.
— Ты и Даррена теперь почти не знаешь, — замечает мама. — Вы дружили детьми, а теперь оба взрослые люди.
