Я перекатился на правый бок, вскочил, на ходу выстрелив из обреза в ту сторону, откуда мгновение назад стреляли в меня. Короткий ствол обреза кашлянул, выплюнув сноп огня и едкий клуб порохового дыма. Картечь отправилась в неизвестность. Как мне казалось…
Но, видно, сегодня сам Создатель и все духи Пустоши были на моей стороне.
Через плотно стелющийся по земле черный клубящийся дым, исходящий от горящей мотоциклетки, выскочил кетчер с огромным штуцером наперевес. Картечь влепилась ему в грудь, разворотив видавшую виды куртку. Кетчера с силой отбросило назад, сложив пополам. Он снова пропал в клубящемся мареве, так же, как и внезапно появился.
Мутанта вашего! Чем напичкали патрон старенького обреза?
Снова раздались выстрелы, но стреляли не в меня. На горизонте замаячила коренастая фигура Шамана, переключая бдительное внимание стрелявших бандитов на себя.
По-прежнему надрывно тарахтел мотор брошенного Ирокезом байка, шуршала цепь привода колеса. Я с трудом доковылял к нему. Назвать свое передвижение иначе было нельзя. На ходу я с неимоверным усилием изловчился перезарядить обрез. Выжав рычаг выключения сцепления, скромно притаившийся на руле, ударил подошвой по педали переключения передач, приведя ее в нейтральное положение. Теперь можно было поднять мотоцикл и оседлать его, что, собственно, я и сделал. Убрав обрез в замызганный чехол, дал по газам.
Когда я влетел в окружаемую дымной пеленой и гарью площадь, предо мной открылась картина схватки Шамана с одним из стрелков. Двое других, сверкая голыми пятками, бежали стремглав к самоходу, на клепаной крыше которого появился все тот же толстяк в своей кожаной маске на огромной башке. На его пузе красовался широкий порез, из которого вовсю лилась кровь. Толстяк что-то кричал, водружая на плечо какую-то цилиндрическую трубу.
Раздави меня платформа, это же гранатомет!
– У него гранатомет! Берегись, Шаман! – Зачем-то громко крикнул я, крутанув рукоять подачи топлива в карбюратор. Звеня цилиндрами, мотоцикл подо мной рванул к самоходу, вырывая фонтаны песка из-под заднего колеса.
Кочевник, увернувшись от очередного удара прикладом, полоснул острым лезвием ножа по лицу стрелка. Тут же, отскочив вбок, вонзил второй клинок в спину. Шаман скакнул в сторону и, совершив несколько огромных шагов, прыгнул за перевернутый корпус мотоциклетки.
Толстяк нажал на гашетку, и выпущенная из гранатомета ракета, исчертив дымную полосу, пролетела надо мной и устремилась к перевернутой мотоциклетке.
