В центре зала действительно что-то возвышалось, но назвать это, аппаратной, я бы не смел. Хотя, что такое аппаратная? Лично для меня было загадкой. Еще одно словечко из мира до Погибели. Зато назвать это сооружение алтарем, я бы согласился. К самому своду возвышалась гора из всякого хлама, устланная у самого основания костями и черепами. Алтарь составляли множество всевозможных предметов: это и остатки какой-то мебели и смятые листы жести, куски досок, металлические остовы, двутавровые рельсы, пластиковые ящики со стеклянными колбами, торчащие со всех сторон куски заостренной арматуры и толстые жгуты. Все это добро возвышалось огромной пирамидой, уходя высоко к своду. Мутанты выстроили алтарь для поклонения своим богам, стащив co всей лаборатории предметы в одну огромную кучу. Скорее всего, тут же они приносили жертвы, уж больно много было костей и черепов. Барахольщики, что день и ночь скитались по развалинам городов и огромным радиоактивным свалкам, были бы безумно рады отыскать эту пирамиду.
Сиротка и Колита, отбросив ружья в сторону, как сумасшедшие сорвались к алтарю, будто соревнуясь наперегонки. Не слушая выкриков Волка, стали разбрасывать барахло в разные стороны, надеясь, поживится чем-то уж очень дорогим и полезным. Их словно одолела лихорадка, желание в один миг стать богачами. Что ж поделаешь, чернь.
– Дядь, а дядь, да тут столько всего интересного, что мы смогём сами целую банду собрать! И ну в некроз этого Выдру с его правилами. – Завопил Сиротка.
– Не, ну ты глянь, братва, мы же теперь богачи! – Захрипел Колита.
– Прекратите орать, дурни! Быстро ищите вход под этой кучей ненужного хлама! Там и только там истинная ценность! – Сорвался Волк в бешеном крике.
Ощущение, что кто-то следит за нами и за всем этим представлением, разыгранным парой идиотов из банды кетчеров, не покидало меня с того самого момента, как мы вошли в зал. Кто-то выжидал в предвкушении новых жертв. Я взвел курки обреза, поправил его в кожаном чехле, отстегнул ремешок на кобуре, освобождая рукоять револьвера. Лоб покрылся бусинками пота, сердце в груди забилось сильней, а боль в руке прострелила так, что на глаза навернулись слезы.
Шаман, припав на одно колено, вытащил из ножен на широком ремне два ножа с кривыми лезвиями. Он что-то бубнил себе под нос, снова погружаясь в свои шаманские заговоры. Рослый кузнец, не выпуская пулемета из рук, повел многоствольным «Гатлингом» по кругу, словно стараясь просматривать окружающее его пространство. Я был удивлен его спокойствию. Тот кузнец, который боялся спуститься в подземелье, будто исчез, а на его месте появился настоящий воин, опытный и очень настырный, готовый тащить свое оружие хоть на край Донной пустыни.
