Изрыгая тошнотную слизь, он направился к Шаману. Я лихорадочно несколько раз вдавил спусковой крючок. Взрыв сильно зацепил ползучую тварь, задняя часть тела, скорее всего, осталась внутри. Он заливал землю своими внутренностями, оставляя за собой жирный след зеленоватой слизи. Кажется, мои пули, впиваясь в его плоть и вырывая маленькие фонтанчики, лишь сильнее разозлили червя. Мотнув огромной раскрытой пастью, существо взметнуло вверх свое гибкое тело и обрушилось на Шамана. Врачеватель подался назад, споткнулся о торчавшую железяку и, не удержав равновесия, растянулся, упав на спину. Это позволило огромной туше накрыть его с головой. Червь пытался вывернуться так, чтобы вцепиться зубами в жертву. Стрелять по чудовищу с револьвера было пустым занятием. Отбросив револьвер в сторону, я выхватил саблю и, не раздумывая, влетел в проем. Сгруппировался, приземляясь на пятую точку, и вскочил.
Прямо под извивающимся телом червя раздались два громких хлопка. Он завопил, повалившись в сторону. Из-под него вырвались клубы дыма, а вокруг растеклась мерзкая зеленоватая слизь. Мутафаг был мертв. Вдруг его тело забилось в конвульсиях. Я занес саблю для удара и увидел выползающего из-под мертвого червя еле дышавшего кочевника. Шаман отбросил в сторону курящийся стволами хауду. И чем он только ее зарядил? Неужели выстрел из какой-то хауды смог остановить такого монстра?
Протянув руку лекарю, я помог ему подняться. Вытерев лицо дрожащей рукой, Шаман громко выругался, проклиная всех мутафагов Пустоши.
-Чего медлил, монах? Ждал, когда меня эта тварь сожрет? – Шаман присел на корточки, поднимая хауду.
– Редкостная тварь. Уж больно проворная. Да ты и сам не плох. Лихо с двух стволов червя пустынного жизни его убогой лишил. – Нашелся я.
– Как чуял. Думаю, дай заброшу шашечку в тоннель, проверю. Вот и проверил, чуть сам духам предков душу не отдал. – Ворчал кочевник, разглядывая слизь на своей ладони.
Когда Волк проскочил в вырезанный люк, я не заметил. Он не спеша подошел к нам, разглядывая червя, подкурил трубку и, пуская белый клубящийся дым через ноздри, тихо заговорил:
– Как думаешь, монах, много там таких тварей?
– Нет, пустынные черви обычно поодиночке обитают, вид редкостный и опасный…
– Ну, это мы и без тебя поняли, вон как выскочил. – Перебил меня Волк.
– Так вот, раз в цикл выползает, ища себе вторую половину для потомства. – Продолжил я.
– Ладно, Дроздов, кончай свою передачу «В мире животных». Эй вы, герои, чего стоите, как статуя бабы без головы у славного града Киева? Вперед! – Обратился Волк к застывшим с тупым выражением лиц кетчерам. Что он имел под этим Дроздовым и каким-то «миром животных», для меня осталось загадкой.
