Мимо проезжали машины, и, понятно, никто не хотел подвозить ребят. Жаль. Макс уже совсем выдохся, и Сашка сзади ныл: «Передохнём!» Они пошли шагом, а до лагеря было еще очень далеко.
Сашка едва отдышался, как сразу начал канючить:
— И куда ты меня тащишь? И зачем ты меня тащишь? Я валенки не выколотил до конца, Старик рассердится!
Макс терпеливо объяснял, что, если они поторопятся, никаких валенок больше выколачивать не придется. Вообще все кончится, и будет, как раньше. Но Сашка, видно, совсем прогнил в этой могиле. Слушать не желал, а только ныл:
— Что ты выдумываешь? Вон Старик уже обратно едет…
Навстречу ребятам со стороны лагеря действительно шла стариковская «копейка». За рулем сидел сам Старик, а на пассажирском сиденье… Макс не поверил своим глазам! На пассажирском сиденье ехал Владик — вожатый. Значит, это он искал Макса!
Макс почему-то вспомнил, как сам ехал в этой «копейке», раздавленный и вымотанный. Ему было уже все равно, куда везут, а про Сашку он вообще вспомнил только у могилы. Меньше всего Макс мог предполагать, что его будет искать Владик. Не родители, не друзья… Хотя какая разница! Главное, что уже сейчас может быть поздно!
Сашка съехал на пятой точке с обочины и убежал куда-то в лес. А Макс кинулся машине наперерез, как будто и правда хотел поймать ее руками.
…Но поймал животом, что было тоже неплохо. Только по ребрам больно получил. Чтобы не свалиться, вцепился в щетки «дворников». Они предательски похрустывали, но держали.
Старик за рулем увидел, наконец, Макса, и ярости его не было предела. Он вильнул рулем в сторону (Макс чудом удержался за зеркало), в другую (хорошо, что у машины два зеркала), и Макс понял, что угадал!
В другое время Старик бы остановился, велел парню не шалить и загнал бы на заднее сиденье. А тут испугался, значит, Макс на верном пути. Это придавало цепкости.
Удерживаясь, как обезьяна, одной рукой и одной ногой за зеркала, Макс постучал Владику в окошко:
— Только открой, только не раскисай, иначе будет поздно!
Владик смотрел сквозь него, как сквозь пустое место, и думал о своем. Макс даже знал, о чем конкретно, и это ему категорически не понравилось:
— Открой окно, балда! — Старик лихо выкрутил руль, и Макс опять чуть не сорвался. Владик, наконец, обратил на него свои ясные очи, и это уже было победой. Макс постучал в окно особо выразительно, чтобы если не разбить, то хоть дать понять: ему очень надо, чтобы Владик открыл.
Медленно, как будто раздумывая над каждым движением, Владик выкрутил ручку. Рука Макса соскользнула, и окно открылось: отлично!
