Сто миллионов на предъявителя! Сто миллионов, которые любой, например я, может взять и получить! У меня даже голова закружилась! Нет, я вовсе не жадный. Это не в моем духе. Я из тех, кто убежден, что не надо иметь много денег, главное — чтобы их было достаточно. Лично мне их всегда хватало, чтобы прилично существовать, накормить Фелиси и угостить кофе со сливками и рогаликом женщин, которые были добры ко мне.
Но мы живем в гнилые времена, когда с помощью денег можно сделать все — и это ни для кого не секрет, и чек такого достоинства впечатляет так же, как Ниагарский водопад.
Я даже забыл, где нахожусь! Уже несколько раз дверцу моей ложи дергали. Возможно, кому-то очень приспичило. Я свернул бумаги и сунул их во внутренний карман, сложил карту вдвое и пристроил ее в недрах своей куртки... Чек я положил в свой бумажник...
Видимо, Влефта перевозил для организации Мохари субсидию, выделенную египетским толстосумом. Все будет шито-крыто, если мне удастся получить монеты! Эти парни сделают из меня бездельника!
Я рискнул выйти из туалета. Вышел без сожаления, поскольку это место стало угнетать меня своей белизной. Перед дверью, в ожидании, когда я освобожу насест, приплясывал старый посеревший обмылок с глазами в форме запятой. Не успел я выйти, как он ринулся в кабину.
Я приоткрыл дверь, украшенную зеркалом, и с его помощью смог оглядеть весь зал. Накачанные парнишки исчезли...
Объявили посадку на мой поезд с пути «К». Туда я и направился, зашел в вагон второго класса, забросил портфель в сетку и по коридору прошел в первый класс.
Поезд был почти пуст. Я выбрал свободное купе и устроился у двери в коридор, прижавшись спиной к спинке дивана. Мне было достаточно задвинуть штору из массивного драпа, закрывающую стекло, чтобы стать невидимым из прохода. Если ищейки будут обшаривать поезд, останется пятнадцать шансов против одного, что они ограничатся только заглядыванием снаружи.
Горло свело судорогой. У настоящего полицейского есть своего рода внутренний локатор, который включается, как только появляется опасность.
Я ждал. Разум говорил мне, что ничего со мной не случится, но инстинкт выл сиреной моем мозгу: атас!
Прошло еще несколько минут. Пассажиры рассаживались по вагонам. Я слышал, как они устраивались в соседнем купе и зачирикали на швейцарско-немецком. Где-то недалеко заплакал ребенок (тоже по швейцарско-немецки). Шум... Крики... Прерывистое дыхание... Короче, прекрасные звуки вокзала. Прекрасные, потому что это звуки жизни! Звуки, которые опьяняют!
