Но Капур был не в настроении обсуждать дела.
— Мы об этом целыми днями говорим. Сейчас магазин закрыт.
Хусайн вернулся с бутылками, открыл их и стал осторожно наполнять стаканы, зная, что хозяину не нравится пышная пена.
Капур улыбнулся, сделал большой глоток, долил пива в стакан. Убедившись, что бутылка еще на четверть полна, придвинул ее к Хусайну.
— Хочешь?
— Да, сахиб, — с охотой кивнул Хусайн.
— Выпей — и можешь идти домой. Я сам закрою магазин.
Хусайн мигом опорожнил бутылку.
— Хорошее пиво. — Он выразительно посмотрел на вторую.
— Еще? — спросил Йезад и тоже получил согласие.
— Слушай, ты не напейся, а то завтра на работу опоздаешь, — предупредил Капур.
— Аре, сахиб, — засмеялся Хусайн. — Тут младенцу не хватит опьянеть. А такому старому дураку, как я, полдюжины бутылок потребуется!
Он выпил еще, поблагодарил обоих и ушел.
Они посидели в молчании. Капур откинулся в кресле и забросил ноги на низкий шкафчик с папками.
— Хотел посоветоваться с вами по одному вопросу, — начал он.
— Слушаю.
— Вы знаете, как я отношусь к Бомбею. Я об этом вечно говорю — о том, что значит для меня этот город, сколько он мне дал. Вы знаете историю нашей семьи.
— Конечно.
Капур глубоко вздохнул:
— Думаю выставить свою кандидатуру на следующих муниципальных выборах.
Йезад воззрился на него со смешанным чувством приязни и неудовольствия, которое тот нередко у него вызывал.
— Чего ради?
— Я же говорю, Бомбей для меня — все. Какой смысл жаловаться, что город погибает из-за жулья, если…
— Я хочу сказать, что это даст? Вы сами говорите, что политика — грязное дело и пачкает все, чего ни коснется.
— Больше это не может служить оправданием бездействию. — Капур сделал глоток и поставил стакан.
Если на ваших глазах пристают к женщине, которую вы любите, вы же не останетесь в сторонке, потому что вы один, а хулиганов много? Нет, вы встанете на ее защиту, возможно, вас изобьют в кровь, возможно, даже убьют, и одному Богу ведомо, поможет ли это ей. Но вы же все равно вмешаетесь.
— Да, но это личное…
— То же самое. Мой возлюбленный Бомбей насилуют.
Йезад знал, что с Капуром бесполезно спорить, когда он начинает говорить о городе как о живом существе, да еще с надрывом.
— О’кей. Допустим, вы участвуете в выборах. От какой партии?
— Ни от какой. Независимый кандидат.
— И чего рассчитываете добиться?
— Я уже сказал: не имеет значения. Я не могу стоять в сторонке и смотреть, что выделывает эта бандитня.
— А как с «Бомбейским спортом»?
