— Зачем военно-воздушным силам конюшни?
— Лошадей держать.
— Очень смешно. О’кей, а лошади им зачем?
— Чтобы вывозить самолеты из ангаров, передвигать тяжелую технику — смешение высоких технологий с первобытными. Как это и сейчас происходит: на прошлой неделе возле моего дома телефонная компания прокладывала современный оптико-волоконный кабель, при этом канаву рыли кирками и лопатами, а щебенку носили женщины с корзинами на головах.
Вернулись в магазин, и Капур переключился на настоящее. Он раскапывал не только прошлое Бомбея, он следил и за перипетиями в болоте современной политики, отслеживая все новости, каждую новую мерзость, учиняемую правительством, что, по его словам, доставляло ему просто физическую боль.
— Теперь эти сукины дети собираются прикрыть комиссию Шрикришны.
— Это какую же? Ту, что должна расследовать теракты с бомбами?
— И погромы, связанные с мечетью Бабри Масджид. Комиссия была уже готова обнародовать все: и участие Шив Сены в грабежах и поджогах, и роль полиции, которая помогала погромщикам и устранялась, когда они врывались в мусульманские кварталы.
— Не надо так волноваться, мистер Капур, у вас же давление, — предостерег его Йезад. — Вы помните, что доктор вам сказал?
Капур сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, зато Хусайн пришел в дикое возбуждение.
— Это правда, сахиб, да, все чистая правда! — быстро заговорил он. — Полиция такая, такая — они все бадмаши, сволочи они!
— Да, Хусайн, во то сачч бат хэ, чистая правда, — согласился Капур, переходя на хинди, чтобы помочь Хусайну, который понимал английский через пень — колоду.
Хусайн тоже перешел на хинди, что сразу добавило ему красноречия.
— Сахиб, в этих погромах полицейские вели себя как гангстеры. В мусульманских кварталах они стреляли по ни в чем не повинным людям! Дома горят, народ выбегает тушить. А полицейские стреляют по ним, как по мишеням. Должны закон охранять, а они как раз больше всего народу поубивали! А бедная моя жена и дети… Я их даже узнать не смог…
Хусайн захлебнулся рыданиями.
— Позор, Хусайн, это был позор! — Капур так и дергался в кресле. — И что? Прошло больше трех лет, но справедливость так и не восторжествовала — Шив Сена проникла в полицию. А теперь Шив Сена управляет нами. Это теперь наше правительство!
Всхлипывая, Хусайн вызвался заварить свежего горячего чаю, но Йезад сказал, что сам сделает чай. Капур знаком остановил его: пусть лучше Хусайн займется этим, он обычно успокаивается, пока заваривает чай, разливает по чашкам, подает на стол.
