Камчатка | страница 9
…Москва встретила особой подтянутостью, сохранившейся после сравнительно недавней военной выправки. Чашка обжигающего чая и бутерброд на ходу, пересадка из Домодедово во Внуково — на бегу и… Самолет берет курс на Магадан.
Рядом с Яровым сидел старик. Лицо у него в красных прожилках, губы в ленточку, нос сизый, будто обмороженный. Подбородок кирпичом вперед выпирает. Глаза — как оловянные шарики. Старик потирал жесткие руки. Ожидающе поглядывал на стюардессу. Та поняла:
— Сейчас будем обедать. Приготовьте столики.
Сосед засуетился. Снял шапку. Расстегнул меховое пальто, достал из внутреннего кармана «мерзавчик» — стограммовую бутылочку с водкой, сковырнул картонную пробку, булькнув, опустошил. Немигающе уставился на дверь, за которую ушла стюардесса.
Поев, старик подобрел. Заговаривать с Яровым начал.
— Ты откуда к нам летишь, этак налегке?
— С юга.
— А зачем?
— По делам.
— Надолго?
— Пока не знаю.
— Если на заработки, то давай ко мне. На прииск. Золотишка у нас хватает. Три куска чистыми будешь иметь. А там — северные надбавки к зарплате. Тоже приварок. Соглашайся. Робу получишь. Теплую. А то в твоей одеже недолго и дуба врезать. Так и просись: в бригаду, мол, к Сан Санычу. Ко мне, значит.
— На вашем участке много бывших заключенных работает?
— Есть, а то как же! Но фартовых — ни одного. Воров на прииск не пускают. Нельзя. Вот сейчас мы прилетим и поедем в гостиницу. Отдохнуть надо. Выспаться. Поесть. Потом и в город можно выйти. Он у нас особый. Не всем приезжим, правда, нравится. А мы его своими руками строили. Каждый дом, что дитя родное, дорог. У Магадана две истории. Одна довоенная, другая нынешняя. Но они, как два рукава одной рубашки.
— Интересно…
— А ты посмотри в иллюминатор. Вниз. Видишь, это уже Колыма. Наша, сторонка. Вся в снегу. По горло. Мороз такой, что кровь леденеет в жилах. Зимой на охоту ходить нельзя. Ружье не выдерживает. Нажмешь на спусковой крючок, а курок так медленно идет. По бойку не ударит, как положено, а только тюкнет. И выстрела не получается. Смазка замерзает. Заяц сидит и будто смеется, гад. Звери и те знают, что зимой им хорошо. Никто не убьет. Но зато и красива наша Колыма. Уж зима — так зима? Снегу — по крыши. Пурга — так такая, что идти можно лишь по канату. Реки — так реки: рыбу шапкой можно ловить. Зверь— непуганный. Куропатки пешком ходят. Лисы, зайцы — только успевай ставить капканы. А сколько ягод! Усыпано…
— А это что? — Яровой указал на узкую ленточку, тонувшую в глубоких снегах.