– Правь прямо на них! – закричал Гефорг кучеру, понимая, что, несмотря на очевидную воинскую слабость стражников, надеяться на то, что его отец и гном сумеют выпутаться из такой передряги, не приходилось.
Далтон направил экипаж прямо на темнеющие на фоне пламени силуэты солдат. За миг до того, как лошади втоптали бы их в грязь, кто-то закричал, предупреждая остальных, и стражники ринулись врассыпную, чудом успевая выскочить из-под самых морд могучих животных. Регнар, давно заметивший сумятицу среди солдат, обрадованно закричал, узнав карету сына Вердиса:
– Вердис-гин! – рявкнул он, толкая локтем своего старого друга.
Нарлинг-старший обернулся в тот момент, когда из замедлившей свой бешеный бег кареты на ходу выпрыгнул его сын.
– Сдавайтесь, приверженцы сил Мрака! И зачтется вам покорность и кротость перед праведным гневом Денмиса! И тем самым обретете надежду на спасение и проводника из Долин Смерти в Царство Света! – кричал инквизитор.
– Не болтай, Кристалл! Ты пойдешь теми Долинами впереди меня! – ответил медвежьим ревом Регнар.
– Что вы стоите?! – возопил инквизитор, обращаясь к солдатам. – Возьмите их! Мне они нужны живыми!
Смятение большинства солдат было вполне понятно. Многие из них выросли вместе с молодым Нарлингом и отлично знали друг друга. Только малая часть состояла из пришлых людей, подавшихся в городскую стражу на заработки или еще по какой нужде. Поэтому медлили – просто сражаться против безликих монстров, предавшихся Мраку, но совсем непросто поверить незнакомцу, пусть даже в немалом церковном чине, и по его приказу идти убивать людей, рядом с которыми прожил большую часть жизни.
Да и отсутствие боевого опыта сказывалось весьма серьезно. Одно дело разгонять зевак, наводя порядок на городской площади или гоняясь по рынку за малолетним воришкой. Другое – когда в руках противников настоящее оружие, и руки эти не дрожат и знают, как с этим оружием обращаться.
Гефорг, выпрыгнув из кареты, едва только скорость стала снижаться, пробежав несколько шагов и не потеряв равновесия, выдернул из ножен свой меч. Он совсем не горел желанием сражаться, и даже более того – боялся настоящего боя, наверное, так же, как и молодые стражники. Но страх за отца и вид пылающего дома придали ему недостающей решимости. А может, даже и сам страх заставил взяться за меч, подобно тому как загнанное и напуганное животное пытается отбиться от хищника, хоть и не отличается при этом ни яростью, ни отвагой.
